Алексей Иконников
Вопрос о качестве политико-экономической аналитики в настоящее время перешел из сугубо научного формата в общегосударственную проблему. Чем точнее и глубже будет информация о существующих угрозах, тем эффективнее можно будет им противодействовать. В Казахстане за формирование этой информации отвечает группа «мозговых центров», занятых в сфере экономического и политического анализа. Или, как их называют на Западе, think tanks. Об их деятельности это исследование.
Экспертные разработки: «зона покрытия»
Если сравнивать структуру экспертно-аналитической среды Казахстана с некоторыми крупными государствами, то очевиден на порядки менее системный и менее академичный ее уровень. «Мозговые центры» (think tanks) в Казахстане даже по количественным параметрам не сопоставимы с аналогичными структурами США, стран Европы, России, Китая. Исследования отечественных ученых даже частично не покрывают тот спектр тем, которые изучают их коллеги из крупных государств. Многие объясняют это отсутствием у нашей страны геополитических интересов на всех тех направлениях, которые важны для того же северного соседа. Действительно, Россия – это региональная сверхдержава с серьезными геополитическими амбициями, унаследованными от СССР. У россиян давние традиции присутствия в разных регионах планеты, тесные связи с арабскими, африканскими, индийскими и прочими государственными элитами. С этой точки зрения вполне объяснимо наличие у Москвы мощных аналитических центров.
Очевидна четкая связь аналитических задач с государственными интересами. Казахстан, конечно, не сверхдержава, но с учетом его региональных интересов и задач обеспечения внутренней стабильности для нас очень важны отдельные направления исследований в геополитике, экономике, социальной сфере, региональной и внутренней политике. Возможно, у Астаны нет необходимости так же глубоко, как это делают те же россияне, изучать процессы в США или, к примеру, в Индокитае. Вместе с тем, государству и обществу жизненно необходимо детально представлять и отслеживать базовые геополитические и экономические тенденции в собственном регионе – Центральной Азии, понимать их закономерности, знать возможные сценарии. Астана заинтересована в четком и комплексном видении ситуации в Прикаспийском регионе. Нужно понимать и предвидеть происходящее на Ближнем Востоке, в Афганистане, Пакистане, Иране. Наконец, в тесной связи с геополитическим полем необходимо видеть ситуацию и возникающие угрозы в собственном доме. Нам нужно глубоко понимать демографические, социально-культурные, экономические процессы в их развитии и в контексте историко-политических, социально-культурных, исторических факторов.
Казахстан нуждается в системных научных исследованиях по широкому спектру тем и направлений. Системность и научность предполагают не текущий «срез» проблематики, а именно глубокое исследование, обеспеченное теоретической, методологической и информационной базой. А именно этого, к сожалению, не хватает отечественной аналитике на ряде направлений. После жанаозенских событий в экспертной среде заговорили о нехватке фундаментальных исследований по внутренней миграции, в частности по оралманам, по изменениям социально-этнической и экономической структуры населения отдельных регионов, по влиянию на ситуацию в Казахстане политических процессов в соседних государствах и многим другим вопросам.
Что нужно, чтобы такие системные исследования появились? Распространено мнение, что достаточно улучшить финансирование действующих «мозговых центров», укрепить их сильными кадрами, обеспечить достойное финансирование, и результат не заставит себя ждать. Причем сейчас самое подходящее время для этого. Действительно, новые вызовы в глобальной политике (терроризм, религиозный экстремизм, финансовый и валютный кризис, «арабская весна») беспокоят как широкие массы населения Казахстана, так и различные элиты. Все хотят понимать, что происходит и почему, какие это несет проблемы или приобретения, чего ожидать в краткосрочной и среднесрочной перспективе. Спрос на аналитику растет. Она остро необходима государству, чтобы правильно строить свои экономические и политические стратегии. Глубокое понимание социально-экономической и политической ситуации необходимо бизнес-элитам, которые нуждаются в долговременной оценке рисков и защите инвестиций. Казалось бы, есть все предпосылки, чтобы оживить исследовательскую сферу и повысить ее отдачу. И специалисты есть, и ресурсы, и огромный интерес к интеллектуальному продукту. Но что-то мешает этому продукту появиться. И самое тревожное в такой ситуации – это тот факт, что наши местные прогнозы и оценки происходящего оказываются под влиянием зарубежных (в основном российских) «мозговых центров», а также далеких от науки в принципе комментаторов – общественных деятелей, публицистов и других, пытающихся подать себя в качестве экспертов.
Чтобы понять, почему так происходит, нужно прежде всего видеть общую структуру экспертного поля. В Казахстане можно выделить несколько крупных государственных «мозговых центров», таких как: Казахстанский институт стратегических исследований, Институт философии и политологии, Институт экономических исследований Академии наук РК и ряд других. Также в стране насчитывается порядка двух десятков частных аналитических структур. Среди них есть более и менее публичные; есть относительно крупные (такие как Институт политических решений или достаточно активно работавший несколько лет назад Институт Китая и России); есть и локальные «центры одного человека», насчитывающие всего несколько сотрудников.
Практически в любом «мозговом центре» присутствуют именитые политологи и экономисты. Любому заказчику там уверенно скажут, что способны подготовить практически любое по степени сложности и уровню задач исследование. Однако ситуация, возникшая в экспертной среде после известных драматических событий 2011 года, выглядит резким диссонансом такой уверенности. На вопрос, почему в Казахстане фактически «проспали» формирование в целых регионах экстремистских группировок, крупных религиозных общин радикального толка, почему не смогли вовремя разрядить зревший несколько лет конфликт в Жанаозене, эксперты разводят руками. Вроде бы и исследования есть, и публикации, и диссертации по самым разным направлениям внутренней и внешней политики. Внешнеполитический блок – от проблем наших соседей по Средней Азии до Ирана и Афганистана, – по признаниям некоторых авторитетных гостей, в Казахстане вообще проработан на уровне, не уступающем ведущим аналитическим центрам Запада и России. Не случайно те регулярно обращаются за консультациями, а исследования отдельных казахстанских политологов даже вывешены на очень серьезных госдеповских сайтах. Тем не менее, при всем уважении к ведущим «мозговым центрам», остается вопрос: почему при всем этом серьезные вызовы и угрозы в самом Казахстане прошли мимо внимания исследователей?
Прикладной характер
Базовая особенность, которую опрошенные автором специалисты «мозговых центров» Казахстана выделяют применительно к своей работе, – это прикладной характер большинства аналитических разработок. И по мнению многих исследователей, именно прикладной «крен» отечественной аналитической продукции во многом обусловил недостаточный качественный уровень последней. В научной деятельности существует два вида финансового обеспечения: полное (его еще называют институциональным) и грантовое (исследовательское). В Казахстане, за исключением отдельных крупных государственных «мозговых центров», запрос со стороны заказчиков обычно представлен финансированием отдельных исследований. Обычно оно осуществляется в форме грантов или прямых контрактов (проектов). Институциональных затрат на аренду офиса, оплату труда, Интернет, командировки заказчики или спонсоры на себя не берут. В результате институционализированных, работающих на долгосрочной системной основе экспертно-аналитических центров в стране немного. В периоды затишья, когда заказов нет, большинство аналитических структур существует номинально. Если же появляются заказы, то центр их реализует, собирая группу специалистов для временного проекта.
Поскольку в Казахстане предпочитают не идти по пути институционализации каждого интересующего государство направления (подобно тому как это сделано в России), здесь не так много узких специалистов. Фактически их единицы. Например, по мнению эксперта ИПР Рустама Бурнашева, у нас единственный серьезный китаевед – профессор Константин Сыроежкин. В подавляющем большинстве эксперты-политологи и экономисты относят себя к универсалам.
Широкую специализацию, или, образно говоря, феномен «многостаночников», в экспертной среде объяснить несложно. У аналитических центров самые различные по тематике и формату заказы. Поэтому вокруг них формируются мобильные сообщества исследователей – своего рода универсалов, способных не столько «копать глубоко», сколько быстро решать определенный блок прикладных задач. Таким образом, у прикладной ориентированности отечественной экспертной среды есть свои экономические причины. Самостоятельно заниматься фундаментальной экономикой и политологией в Казахстане не прибыльно. Частный капитал не идет в данную сферу. Системные разработки, основанные на классическом, комплексном научном подходе нуждаются в финансировании со стороны государства.
Как уже отмечалось, по отдельным направлениям экономики, внешней и внутренней политики такое финансирование есть, есть и крупные институционализированные «мозговые центры». Кроме уже упоминавшихся госинститутов, экономическую и политическую аналитику предоставляют достаточно сильные экспертные группы при различных госструктурах. Формально весь спектр интересующих государство экспертных задач эти структуры решают. Однако институционализация, как показывает практика, не обеспечила должного уровня качества экспертного продукта государственных аналитических центров. Здесь, как и в частном секторе, основной акцент делается на прикладных проектах. Такие работы могут дать ответ на вопросы текущего момента, но зачастую не способны объяснить процесс в комплексе. Отсюда и эффективность прогнозов, и адекватность оценки существующих рисков в экономике и политике, которые оставляют желать лучшего. Жанаозенские события декабря 2011-го, как уже отмечалось, оказались для государства неожиданными, отсюда возникли претензии по поводу экспертной проработки внутренней политики государства. Тот факт, что конфликт был длительным и по нему долгое время велись широкие исследования и консультации на уровне ведущих экспертных структур, дал повод усомниться в качестве работы последних. Все это ставит вопрос о том, насколько эффективна экспертно-аналитическая сфера в Казахстане, насколько точны существующие оценки, исследования, прогнозы и рекомендации. Способна ли экспертная сфера в своем нынешнем качестве, ограничиваясь в основном лишь краткосрочными прикладными исследованиями, ответить на сложные вызовы современности?
Продолжение следует. Полный текст можно найти в печатном варианте журнала "Центр Азии" №1-4. Или же по этой ссылке
публикация из журнала "Центр Азии"
февраль/март 2012
№1-4 (59-62)