Булат Абдулин
Нынешние выборы российского президента проходят в достаточно сложной обстановке. Причем напряжение отмечается как внутри России, так и в ее внешней политике. Конечно, на характере общей ситуации сказался рост протестных настроений в крупных городах после прошедших в декабре 2011 года выборов в российский парламент. Соответственно сам процесс избрания Владимира Путина на новый президентский срок, который еще несколько месяцев назад казался вполне рутинным мероприятием, вдруг потребовал максимального напряжения всех сил его команды.
Надо отдать должное, команда Путина довольно эффектно справилась со сложной ситуацией. С точки зрения тактики, стоит отметить, во-первых, некоторое дистанцирование его личности от партии «Единая Россия», во-вторых, организацию антиоранжевых митингов, в-третьих, масштабную PR-кампанию, с выдачей массы предвыборных обещаний, особенно для социально уязвимых слоев населения. Очень грамотно Москва отсекла от выборов Григория Явлинского, который теоретически мог бы аккумулировать протестный либеральный электорат, но взамен выдвинула Михаила Прохорова, который пытается эксплуатировать те же идеи.
Люди Путина мобилизовали всех, в том числе и самого проверенного российского чиновника – вечного министра МЧС Сергея Шойгу, с начала девяностых годов пользующегося неизменной популярностью в обществе. Именно он вместо самого Путина участвовал в дебатах кандидатов в президенты. Ну и, наконец, резко активизировался Владимир Жириновский, который стал критиковать власти, «Единую Россию» и даже самого Путина. Он явно нацелен на то, чтобы отобрать часть протестного электората.
Однако тактика тактикой, но самая тяжелая артиллерия используется Путиным в стратегии его борьбы за место президента. И вот здесь все очень непросто, хотя выбранная стратегия и обеспечивает нужный результат. Последние опросы показывают, что Путин уже набирает больше критически важных для победы в первом туре 50–52 процентов голосов. Победа в первом туре для него принципиально важна не только для того, чтобы не подвергаться во втором туре риску непредсказуемого развития ситуации, но и чтобы не создалось впечатления, что внушительная часть общества настроена против личности Путина. Это было не так важно в начале 2000-х годов, когда его авторитет был непоколебим, а российская экономика выходила из кризиса. Но сегодня, после митингов на Болотной площади и накануне вполне вероятного падения цен на нефть, а значит, и неизбежного роста недовольства, Путину нужна безоговорочная победа.
Команда Путина выбрала практически единственно возможную в данной ситуации стратегическую линию. Она стала ориентироваться на идею сильного российского государства. Для этого были мобилизованы известные патриоты вроде нынешнего вице-премьера по оборонным вопросам Дмитрия Рогозина, который ранее возглавлял Конгресс русских общин. Рогозин уже призвал местные националистические круги поддержать Путина против тех, кто подрывает позиции сильной России.
Собственно, с этой целью Москва сегодня выступает также с крайне жесткой риторикой в адрес Запада. Вся нынешняя ссора России и Запада явно связана с президентскими выборами. Поэтому Путин говорит о том, что, когда Россия собирается потратить 23 трлн. рублей на вооружение, это компенсация недофинансирования армии и оборонного комплекса последних двадцати лет. Это не то, что бряцание оружием, маловероятно, что Москва вообще сможет потратить столько денег на оборону, их просто неоткуда будет взять, особенно если цены на нефть упадут. Эта информация адресована чувствам всех тех, кто ностальгирует по временам могучей империи.
Такая стратегия решает многие проблемы для Путина, потому что становится оправданным его негативное восприятие всех протестующих на Болотной площади. Ведь они, по мнению патриотически настроенных граждан, выступают на стороне западных либералов, хотят ослабить историческую мощь Российского государства. При такой постановке вопроса Путин может рассчитывать на искреннюю поддержку сторонников сильной власти, тех, кто связан с армией, с военно-промышленным комплексом.
Всем им Путин предлагает программу воссоздания прежней государственной мощи России. Но характерно, что здесь он вступает на крайне трудный путь со многими противоречиями, потому что ему нужно объяснить многим, особенно вне России, почему им может быть выгодно восстановление прежней имперской структуры. И если внутри России цель эксплуатации такой идеи понятна и вполне оправдывает средства, то в отношениях с внешним миром, даже с союзниками, данный подход вызывает много вопросов.
Поэтому, собственно, в одной из своих программных статей по национальному вопросу, которая вышла 23 января, Путин проявляет чудеса идеологического маневра. Главный его идеологический тезис на этот раз связан не просто с гибелью СССР, которую он когда-то назвал величайшей геополитической катастрофой XX века.
По его словам, «наши национальные и миграционные проблемы напрямую связаны с разрушением СССР, а по сути, исторически – большой России, сложившейся в своей основе еще в XVIII веке». Это уже политическое заявление, в котором говорится, что проблемы современной России связаны с гибелью ее исторической империи.
Дальше – больше. Путин пишет, что «продекларировав 20 лет назад суверенитет, тогдашние депутаты РСФСР в запале борьбы с «союзным центром» запустили процесс строительства «национальных государств», причем даже внутри самой Российской Федерации». Тезис очень любопытный по своей сути. Хотя пафос данного высказывания вроде бы связан с российскими автономиями, которые в начале девяностых пытались взять как можно больше суверенитета, тем не менее главное сожаление Путина вызывает спровоцированный российскими депутатами процесс строительства национальных государств в принципе. То есть и Казахстана и всех других новых независимых государств.
В продолжение этой мысли Путин пишет, что «сейчас участники этих процессов перекладывают вину друг на друга. Но очевидно одно – их действия в равной степени и неизбежно вели к развалу и сепаратизму. И у них не нашлось ни мужества, ни ответственности, ни политической воли, чтобы последовательно и настойчиво отстаивать территориальную целостность Родины». Так как сама Россия в границах РСФСР вроде бы территорий не теряла, то в данном случае под «территориальной целостностью Родины» фактически подразумевается территория в границах бывшего СССР.
То есть в своей статье Путин прямо выступает против независимости всех государств, образовавшихся после распада СССР, значит, и Казахстана. Конечно, многие, в том числе и в Казахстане, разделяют такой тезис, но с точки зрения государственной идеологии и интересов государства Казахстан – это не просто спорное утверждение, это большая проблема. В отличие от многих других стран бывшего СССР у нас всегда стабильно хорошие отношения с Москвой. Но при этом мы стараемся не говорить об исторических проблемах. Просто по умолчанию решили, что не стоит будировать вопросы, которые могут вызвать эмоции среди патриотов с обеих сторон. Но отрицание независимости Казахстана – это уже серьезно. Тем более что мы являемся частью общих интеграционных процессов и Астане стоит больших трудов убеждать всех, что наша интеграция с Россией не предусматривает политической составляющей.
Единственное, что может нас несколько успокоить, – это понимание того, что мы имеем дело с предвыборными технологиями. И если даже перед нами оговорка по Фрейду, лучше сделаем вид, что мы ничего не заметили. Ведь даже жесткая риторика Москвы с Западом также является частью предвыборной кампании и торга за свои интересы, иначе она давно бы уже поставила противовоздушные ракеты в Иран. Ясно одно, нынешняя Россия не может вернуться в эпоху холодной войны, в ее руководстве больше нет Сталина и Хрущева. Но точно так же она не может вернуться к своему имперскому прошлому.
Вряд ли многие за пределами России разделят мысль Путина о том, что Российскую империю строили все вместе. «Россия возникла и веками развивалась как многонациональное государство. Освоение огромных территорий, наполнявшее всю историю России, было совместным делом многих народов». Несомненно, что данную мысль лучше развивать в научных дискуссиях по истории. Время больших империй прошло. Лучше сосредоточиться на решении тактических вопросов.
публикация из журнала "Центр Азии"
февраль/март 2012
№1-4 (59-62)