Алексей Иконников
Начало статьи читайте, пожалуйста, здесь
Импортная клюква
Действительно, импорт в Казахстан российских и белорусских товаров быстро растет. За первые два месяца текущего года он увеличился на 29,3 проц, в то время как казахстанский экспорт (как уже отмечалось выше) упал на 21,3 проц. В январе-феврале общие объемы взаимной торговли Казахстана со странами Таможенного союза составили 3 млрд. 106 млн. долларов США, поднявшись на 7,6 проц. по сравнению с тем же периодом 2011 года за счет взрывного роста импорта. Развитие ситуации в текущем году наглядно свидетельствует о быстром освоении отечественного рынка поставщиками из России и Беларуси.
Производители высказываются о растущем импорте в резко отрицательном ключе. Хотя, говоря об общем влиянии импорта на экономику страны, всегда можно отметить и плюсы и минусы. Так, импорт всегда помогал правительству Казахстана бороться с инфляцией на потребительском рынке. Однако в Таможенном союзе получилось иначе: импорт нефтепродуктов из России в Казахстан, наоборот, сегодня резко усиливает инфляционные ожидания. А если дорожает транспортная составляющая, это способствует росту цен в других сегментах.
Инфляционное давление после ввода ТС стало одним из основных социальных вызовов для правительства. Хотя надо сказать, что в то же время Таможенный союз создал для бюджета страны очень весомый плюс. Это поступления от налогов, взимаемых за импорт на внешних границах ТС. Прирост получился колоссальный: по итогам 2011 года в доход бюджета было перечислено таможенных платежей и налогов в сумме почти 1 трлн. 142 млрд. тенге. По сравнению с 2010-м, когда бюджет получил 723 млрд. тенге, это больше на 419 миллиардов, или на 58 процентов. Только импортных и защитных пошлин в бюджет Республики Казахстан за год зачислено в сумме 272 млрд. 394 млн. тенге, значительно выросла доля таможенных платежей и налогов в структуре казны – таможня «закрыла» в общей сложности 36,5 процента всего республиканского бюджета.
Такой рост бюджетных доходов расширяет возможности правительства заниматься социальной поддержкой, поднимать зарплаты бюджетникам и госслужащим, что сейчас и наблюдается. В текущем году значительно увеличились доходы учителей, работников государственных медучреждений, полицейских. Но когда одновременно растет инфляция, возникает классический замкнутый круг: повышение зарплат толкает цены вверх, импорт нефепродуктов или мяса из России также раскручивает ценовую пружину. При этом в условиях ТС резко снижены возможности государства управлять инфляционными процессами через административные рычаги.
При этом основным фактором развития внутреннего экономического климата становится жесткая конкуренция. Как импорт огромного ассортимента потребительских товаров, так и «физический» приход российско-белорусского бизнеса в Казахстан создает давление, которое оказалось непривычно для основной массы предпринимателей. Предпринимательские ассоциации стали сообщать о фактах сокращения производства в таких секторах, как переработка древесины, молокозаводы, мясокомбинаты (одна только белорусская говядина, по данным предпринимателей, заняла в 2011 году рекордные 29 процентов рынка).
Хуже всего здесь то, что негативные экономические тенденции непосредственно затрагивают широкие слои населения. «За последние два года в стране резко подорожали товары и продукты, которые экспортируются в Казахстан из других стран, не входящих в Таможенный союз, – отмечала 2 апреля в своей статье Гульмира Илеуова. – Наиболее ощутимым для населения страны оказалось увеличение стоимости на ГСМ, автомобили, бытовую технику, сельскохозяйственные продукты (мясо) и другие важные товары. При этом возможности для свободного заработка резко сужаются. Исторически сложилось, что большая часть товаров ввозилась в страну из Китая, Турции и Арабских Эмиратов. Торговлей, в том числе челночной, жил значительный процент населения страны. По данным директора Группы оценки рисков Досыма Сатпаева, в Казахстане 2,5 миллиона человек принадлежали к самозанятому населению. Из них более 500 тысяч – это люди, занимавшиеся торговлей, как «челночники», так и владельцы автосалонов и магазинов. Все они либо остались без работы, либо серьезно пострадали из-за того, что ввозные пошлины из третьих государств значительно выросли, и их бизнес оказался нерентабельным. В результате того, что они пополнили армию безработных, серьезную дополнительную нагрузку получил весь казахстанский рынок труда».
Нагрузку, по мнению социолога, усиливает наличие вполне осязаемой, реальной конкуренции с профессиональными компаниями из России, которые сегодня приходят в Казахстан. Исходя из этого, считает г-жа Илеуова, необходимо уже сегодня анализировать возможные социальные последствия бизнес-экспансии россиян и разрушения локального казахстанского бизнеса, потому что бесконтрольность в данной сфере несет неизбежное обострение протестных настроений, в том числе и наиболее опасных, которые формируются по принципу «свой – чужой».
Безусловно, и плюсы в приходе российских компаний есть. Это рабочие места, появление в регионах современных, как правило, хорошо организованных производств. Такие производства, по мнению сторонников интеграции, быстрее поднимут и «подтянут» казахстанских производителей к более высокому качественному уровню организации. Хотя здесь тоже нужен протекционизм. Приток российских компаний никак не гарантирует, что создаваемые ими рабочие места будут заняты казахстанцами. Внутренний рынок труда ограничен, многих специалистов нет или они не соответствуют современным требованиям. Российские инвесторы могут привлекать высокооплачиваемые кадры из своей страны, это позволяют заключенные соглашения о перемещении трудовых ресурсов. На таких предприятиях скоро может вернуться практика советского периода, когда любой завод приглашал специалистов среднего звена из России.
Российские инвесторы в силу более глубокой и разветвленной корпоративной структуры повсеместно берут именно системностью. Это наглядно видно, например, в торговле. «Нашим «челнокам», которые последние лет двадцать возили товары из Китая в Россию, остается только посочувствовать, – говорит Еркен Кайназаров. – Российские логистические фирмы, работая напрямую с китайскими заводами и оперируя «вагонными» объемами, оставили «мешочников» без дохода. На границе с Китаем теперь раздельное декларирование товара, лимиты, коррупционные платежи выросли в несколько раз. Чтобы подешевле завезти партию, приходится сильно рисковать. О былых накрутках на этот товар в 200 процентов на границе с Россией или где-то в Новосибирске они давно забыли, часто и 20 процентов заработать не могут. И так по всем интересным товарам: запчасти, одежда, игрушки, косметика – все поставки забрал профессиональный российский бизнес».
Из России в Казахстан?
Факт все более активного движения российского бизнеса в Казахстан сегодня признают и эксперты и официальные лица с обеих сторон. Так, недавно в российской прессе появилось интервью зампредседателя федеральной таможенной службы (ФТС) Руслана Давыдова, который, в частности, признал, что «российский бизнес стал уходить в Казахстан». По словам Давыдова, «определенная тенденция намечается»: в 2011 году объем транзита товаров из Северо-Западного региона России в Казахстан вырос на 9 процентов, чему способствовали открытые на территории Казахстана филиалы российских компаний». Везти товар через Казахстан, считает чиновник, «не вполне логично с точки зрения логистики и не вполне оправданно», между тем значительная часть этих товаров не продается в Казахстане, а возвращается на российский рынок, констатировал зампред ФТС. Почему? По мнению таможенника, основной причиной перетока бизнеса являются разные налоговые ставки в странах Таможенного союза. В Казахстане ставка НДС 12 проц., в России – 18. И причина не только в этом. Российских предпринимателей привлекает не только ставка налога, но и сама таможня Казахстана. Одна из главных проблем в России – расчет таможенной стоимости, которую в Казахстане считают более справедливо, комментирует директор российской «Гильдии ПРОВЭД» Руслан Кисс. «Независимо от того, о какой стоимости продукции вы договорились с продавцом, таможня все равно администрирует под свой ценовой показатель. Казахская таможня в части контроля более ориентирована на соблюдение положений Киотской конвенции по гармонизации и упрощению процедур торговли, и потому там такой проблемы нет», – объясняет он.
Другие интересные данные были озвучены 10 апреля в Казахстанском институте стратегических исследований при президенте РК (КИСИ) в ходе VI научно-практической конференции «Казахстан – Россия: экономические и политические факторы стратегического партнерства». С казахстанской стороны ее организаторами выступили КИСИ и Агентство по исследованию рентабельности инвестиций (АИРИ), со стороны России – Институт мировой экономики и международных отношений Российской академии наук (ИМЭМО РАН). В ходе конференции старший аналитик АИРИ, кандидат экономических наук Гульнур Рахматулина озвучила любопытные наблюдения, в частности, по масштабам российской бизнес-экспансии в Казахстане. «В течение 2011 года наблюдался дрейф российских промышленных предприятий в Казахстан ввиду более мягкого налогового режима в республике и более низкого уровня тарифов на услуги естественных монополий, – отметила она в частности. – Ставка НДС в Казахстане равна 12 проц., в России – 18, в Беларуси – 20 проц. Только за I квартал 2011 года в республике было зарегистрировано около 300 российских предприятий. По данным отчетности российского ОАО «Зарубеж-Экспо», в Казахстане в целом зарегистрировано около 5 тыс. российско-казахстанских СП, из которых активно действуют 2,5 тысячи». Гульнур Рахматулина считает, что если ситуация не изменится (скажем, если в той же России не издадут каких-то сдерживающих регламентов для таких предприятий), то процесс переноса производств в экономически более комфортный Казахстан будет быстро набирать обороты. Данный процесс эксперт считает полезным: «Это для нас означает создание дополнительных рабочих мест, возможности для промышленного роста республики, модернизации экономики страны. Восстанавливаются утраченные связи, промышленные цепочки».
В свою очередь, наблюдения бизнес-ассоциаций свидетельствуют о том, что россиянам в целом комфортно работать в Казахстане. В национальной экономической палате «Союз «Атамекен» недавно провели интересное исследование российского бизнеса в стране, в частности, организовав опрос представителей более ста российских компаний, работающих в Казахстане. Оказалось, что предпринимателям из РФ нравится не только местная деловая среда, но и возможности решения различных вопросов с управленческим корпусом. Россияне, в частности, отмечают, что бюрократия в Казахстане лояльна по отношению к ним, а чиновники-регуляторы доступнее, чем в России. «В Казахстане более понятная, более стройная, более эффективная система регулирования, мы не знаем проблемных случаев с такими вопросами, чтобы внести изменения в лицензионные соглашения, чтобы получить возврат НДС», – написал в анкете менеджер горнорудной компании. О том, что в Казахстане им работать более комфортно, чем дома, сообщило большинство опрошенных. Особенно им импонирует чувство защищенности: даже если возникают трения с местными элитами, проблему можно решить через центр. Имея налаженные коммуникации с управленцами центрального аппарата на уровне отраслевых министерств (что в Казахстане, заметим, не является проблемой для любой достаточно крупной компании-инвестора), российский предприниматель может не беспокоиться о трениях с районным акимом. Один из респондентов анонимно описал историю, как отказал в коррупционном «подарке» местному руководству, которое в отместку заблокировало бизнес, устроив череду проверок. Однако все коллизии разрешились, после того как предприниматель съездил в столицу и последовал звонок районному чиновнику из Астаны. У себя дома опрошенные, как отмечают авторы исследования, не могут рассчитывать на аналогичное решение «через Москву» своих проблем на местах, именно поэтому в Казахстане они чувствуют себя гораздо увереннее и надежнее.
Подобные опросы (которые, кстати, активно проводятся в бизнес-среде Казахстана) могут преследовать разные цели, в том числе и пиар, но дело в другом. Оценки россиян содержат очень важный для нас принципиальный момент: государство в Казахстане в целом вполне лояльно и дружественно по отношению к бизнесу из России. Даже если на месте что-то пошло не так, можно решить проблему в Астане. Основной фактор привлекательности Казахстана в глазах опрошенных представителей российского бизнеса заключается в дружественности нашей деловой и государственно-правовой среды. Чего, увы, сегодня нельзя сказать о казахстанских предпринимателях, пытающихся разместить свои проекты или просто торговать в РФ.
А что же с нашими в России? Историй, подобных описанным Амиржаном Калиевым, Музафаром Мукашевым и другими, сколько угодно. Конечно, традиции никуда не денешь, изменить российскую деловую среду крайне сложно, если это вообще реально. И здесь у бизнесменов возникает закономерный вопрос, в чем смысл такого «неравного брака». Почему россияне у нас имеют ту степень свободы, на которую мы не можем рассчитывать у них? «Если конкурентные условия не равны, то их необходимо уравнять, – говорит Музафар Мукашев. – Нужно ужесточить разрешительную базу для российских и белорусских компаний, которые экспортируют свои товары в Казахстан, до такого же уровня, который действует у них для наших экспортеров. Это будет справедливо».
Одностороннее движение
Тот факт, что при решении любых вопросов в России казахстанский бизнесмен-инвестор не может ощущать себя аналогично своему коллеге из России, работающему в Казахстане, вызывает острые претензии в бизнес-сообществе. Но эта проблема на самом деле шире, чем ее видят коллеги Музафара Мукашева. Всевозможные конфликты интересов выходят на значительно более высокий уровень, это явление носит системный характер. Решить в свою пользу наболевшие вопросы в Москве не могут даже крупнейшие госкомпании Казахстана, такие как НК «КазМунайГаз». Притом что эти вопросы – не частного плана, затрагивают экономические интересы республики в целом. Куда уж простому бизнесмену из Казахстана о чем-то договориться в Москве.
Гульнур Рахматулина приводит примеры целого ряда административных нестыковок, которые годами не разрешаются даже несмотря на постоянные напоминания об этом на высшем правительственном уровне. Среди них, например, отсутствие банка качества нефти в системе российского ОАО «АК «Транснефть». Это приводит к значительному ухудшению заявленных параметров качества сдаваемой в Самаре казахстанской нефти, соответственно и к меньшей ее цене. «Именно из-за этого фактора задерживается решение по расширению пропускной способности нефтепровода Атырау – Самара и доведению объемов транспортировки до 25 млн. тонн в год», – констатирует аналитик.
Еще одна важная для Казахстана, но хронически откладываемая «под сукно» проблема – это отсутствие равного доступа к газотранспортной системе России для транспортировки казахстанского газа. Согласно договоренностям мы поставляем газ только на казахстанско-российскую границу, который затем перерабатывается на Оренбургском газоперерабатывающем заводе. Часть объема переработки в соответствии с договоренностями направляется в Казахстан, другая часть – на экспорт. Но казахстанская сторона напрямую не участвует в экспортных операциях. В соответствии со статьей 27 Закона РФ «О газоснабжении в Российской Федерации» недискриминационный доступ к газотранспортным и газораспределительным сетям обеспечивается только организациям, осуществляющим деятельность на территории РФ. Наши производители, понятно, к таковым не относятся и поэтому лишены возможности свободно экспортировать газ на мировые рынки.
Административной ловушкой для Казахстана стало и то, что в действующих соглашениях по ТС и ЕЭП вопросы транспортировки газа за пределы Единого экономического пространства и формирования соответствующей транзитной политики просто не рассматриваются. Однако Казахстану важно расширять возможности поставок газа на мировые рынки, поэтому для него задача недискриминационного доступа в газотранспортную систему стран ЕЭП носит принципиальный характер. Формально от Москвы здесь требуется немного – доработать и утвердить некоторые старые российские регламенты исходя из новых интеграционных реалий. Однако попытки казахстанской стороны договориться пока безрезультатны. «Нам нужно официально, на межгосударственном уровне, инициировать внесение изменений и дополнений в российское законодательство, в частности, в Закон РФ «О газоснабжении в Российской Федерации», принятый еще в 1999 году, и в «газовое» соглашение ЕЭП по условиям недискриминационного доступа к газотранспортным сетям. Равный доступ должен быть обеспечен не только российским предприятиям, но и компаниям других стран ЕЭП», – считает Гульнур Рахматулина. Нужно, но пока не получается.
Безусловно, договариваться с северным соседом по газовому, нефтяному и прочему транзиту нам придется всегда, от этого никуда не денешься. Фактически как сейчас, так и в перспективе (вне зависимости от ТС, ЕЭП, ЕЭС) только от готовности Москвы идти навстречу Казахстану зависит и будет зависеть вся его внешняя торговля. В руках российской стороны находится доступ отечественных экспортеров к стратегическим портам, через которые идут поставки на внешние рынки сбыта. Российские контрагенты обеспечивают казахстанским предприятиям доступ к нефтепроводам и газотранспортной системе, к железнодорожным перевозкам. Обеспечить себе недискриминационные условия в ходе интеграции для Казахстана – это большая проблема, которая обусловлена уже соотношением весовых категорий. Чтобы ее решить, чтобы нас услышали, нужно задействовать достаточно мощные организационные ресурсы государства и крупного бизнеса. Но создается впечатление, что для равноправного диалога с северным соседом этих ресурсов Казахстану не хватает. В результате интеграция все больше напоминает дорогу с односторонним движением, обслуживающую интересы только одной стороны. Ситуация заходит в тупик.
В таких условиях главный вопрос, который задают предприниматели – зачем нам все это и во имя чего такие жертвы – тоже выходит на более высокий уровень, чем качество бизнес-климата. Это уже уровень самой экономической модели, существующей в стране. Казахстан пожертвовал многими преимуществами, которые обеспечивали либеральный и комфортный климат бизнесу, позволяли широким слоям населения жить вполне стабильно, комфортно и не обременяя государство. Сегодня в жертву интересам интеграции уже принесена, по сути, вся та экономическая среда, которая обеспечивала доходами весьма значительную массу активных жителей республики. В целом можно говорить о некоем системном шоке для мелкобуржуазной среды. Каналы, позволявшие зарабатывать сотням тысяч самозанятых, обслуживавших торговлю, с одной стороны, с Китаем, с другой – с Россией, закрылись после начала работы ТС. Выход для всех них на рынок ТС крайне проблематичен. Проекты, ориентированные на внутренний рынок, – продажа ТНП, автомобилей, «челночный» импорт из Китая и Киргизии – рушатся под давлением новых запретов и более сильных российских конкурентов.
Простому населению судить о плюсах интеграции вряд ли легче, чем предпринимателям. В результате действия новых правил под вопросом оказалось инфляционное регулирование. Правительство сегодня уже не может сдерживать рост цен так, как три-четыре года назад: обязательства в ЕЭП лишают его основных макроэкономических рычагов. Бесконтрольный рост цен до российского уровня создает условия для роста напряжения в обществе.
Самая серьезная проблема происходящей сегодня интеграции заключается в том, что страдает экономически активная прослойка населения. Ухудшение социального положения тысяч самозанятых – мелких предпринимателей, ремесленников, челноков опасно тем, что какой-то альтернативы для этой огромной человеческой массы на рынке труда просто нет. Бизнес, которым они занимаются, не очень хорошо развит, а в массе своей примитивен, это такая кустарная «базарная» или «народная» часть экономики. Но вопрос в том, что кроме того, чему эти люди научились за двадцать лет, больше им просто нечего делать в экономике.
Те плюсы, которыми в перспективе может воспользоваться бизнес при торговле в России и Беларуси, возможно, действительно стоят некоторых жертв. Если бы не самозанятые и малый бизнес, эти жертвы могли быть оправданны. Однако ценой вопроса стали не только импорт и рост цен. Предприниматели говорят о катастрофических процессах, происходящих на низовых уровнях бизнес-среды. Судьба огромной мелкобуржуазной прослойки, составляющей, по скромным оценкам, порядка 2,5 миллиона человек, оказывается под вопросом. Это самозанятое население, которое зарабатывает «челночным» бизнесом. Это прослойка кустарей и мелких предпринимателей, которые вели торговлю подержанными автомобилями и запчастями, одеждой и товарами, жили за счет шоп-туров в города Турции и Китая. Под ударом оказывается и та часть населения, которая обеспечивала потребности этой мелкобуржуазной среды, работала на базарах, автоскладах, возила товары. Экономические интересы всех этих категорий населения отодвигаются на второй план в пользу крупных корпораций и политических решений. Опасности, которые несет такая ситуация, необходимо анализировать и видеть заранее. Если пустить все это на самотек, все преимущества, которые крупный бизнес уже имеет в ЕЭП и те плюсы, которые средние компании теоретически могут получить, будут нивелированы социальными проблемами. Казахстанский мелкий буржуа пытается «выплыть», ищет лазейки, он пока не видит системных угроз для своего дела, полагая, что проблемы временны. Это большая проблема, которой должно озаботиться государство, ставя принципиальные вопросы и добиваясь встречного движения от Москвы. Государство должно подумать об интересах активной части населения сегодня.
Плюсы у интеграции, безусловно, должны быть. В экспертных кругах сегодня идет активная дискуссия о том, как сделать этот позитив заметным и осязаемым для широких масс казахстанцев. Однако проблема в том, что реальные плюсы, о которых идет речь, – явно не текущего плана. Стержневые преимущества, такие как выход на 160-миллионный рынок РФ и РБ, пока неочевидны и неосязаемы для простых жителей страны. Да и реализуемость обещанных выгод может оказаться под сомнением, если создаваемое объединение не сможет уже в ближайшее время преодолеть накопившиеся конфликты интересов.
Пока встречной активности со стороны Москвы в данном плане не видно, это все более озадачивает, и вопросов становится больше. В российской прессе можно встретить мнение, что российский истеблишмент просто не понимает проблем так называемых «младших братьев», по привычке рассматривая многие важные стратегические вопросы исходя не столько из государственно-политической логики, сколько из логики государственно-корпоративной. Такое мнение разделяет доктор исторических наук, специалист Института экономики Академии наук РК Гульнара Дадабаева. «Казахстанское общество сегодня не понимает стратегического значения процесса интеграции, поскольку кратковременный результат привел к ухудшению экономической ситуации для казахстанского бизнеса. Наши СМИ очень неоднозначно реагируют на эту ситуацию. Однако, что касается российского общества, то я думаю, что оно находится еще дальше от понимания этой ситуации. Для России интеграция – это важный процесс не только в политическом контексте, но и в экономическом. Отчасти интеграция поможет Москве решить часть проблем, связанных с кризисом, поскольку РФ уже не может использовать резервные фонды: во всяком случае, это сделать гораздо сложнее, чем два года или год тому назад. Для России интеграция – это в первую очередь возможность решить свои экономические проблемы, то есть своего рода «бизнес-поглощение».
Но в Казахстане не готовы к такому формату интеграции. И в данном плане нашим соседям необходимо учитывать, что уже сегодня отношение к происходящему в бизнесе страны достаточно острое. Есть серьезное недовольство и на корпоративном уровне, и на уровне малых предпринимателей. Бизнес не устраивает тот факт, что он проигрывает конкурентную борьбу на собственном поле. Не слишком ли высока социальная цена такой интеграции?
Налицо реальный фактор растущей напряженности, обусловленной недовольством как бизнес-сообщества, так и населения. Эту напряженность необходимо разряжать. Именно отсюда, как уже отмечалось, сдержанная позиция Астаны в вопросе ускорения интеграции. Сегодня и в обществе и в стержневых элитах Казахстана приходит понимание, что просто так мы в этом большом союзе ничего не получим. Необходим торг, подчас жесткий и принципиальный. Нужно выстроить отношения в новом объединении так, чтобы с нами не вели диалог с позиции бизнес-поглощения. «Казахстан – не дочерняя компания в большой корпорации «Таможенный союз», а ее равноправный участник», – говорит Музафар Мукашев. А если управленческий корпус в России не понимает этого факта, то нужно подождать и дать ему время на понимание, считает бизнесмен.
Очевидно, что и прекрасная идея создания мощного «торгового пояса» в приграничных регионах РФ вряд ли осуществима без государственной поддержки. Компаниям-экспортерам необходима не столько финансовая и институциональная, сколько юридическая государственная поддержка выхода на рынки РФ и РБ. Средним казахстанским производителям мяса, молока, алкоголя сегодня не нужно многого, им просто не «поднять» огромный рынок сбыта от Калининграда до Чукотки. Но возможность открывать филиалы и реализовать свой продукт на ближайшей российской периферии – в регионах Алтая, Западной Сибири, Урала – должна быть. И если для этого нужны прямые договоренности на самом высоком правительственном уровне, то их нужно добиться. Казахстанские предприниматели должны видеть, что есть справедливость и что к ним в России отношение не хуже, чем к российским предпринимателям в Казахстане.
Все эти задачи, безусловно, требуют от Астаны определенной политической воли. С учетом российских реалий, нельзя исключать, что их решение будет сопряжено с некоторыми конфликтными моментами, с элементами торга. Однако через это тоже придется пройти. Иначе, если оставить все как есть, дезавуируется сама идея евразийской интеграции в глазах общественного мнения. А это уже серьезный политический вызов.
Начало статьи читайте, пожалуйста, здесь
публикация из журнала "Центр Азии"
апрель/май 2012
№5-8 (63-66)
em
– объясняет он.