Утром 24 ноября турецкий истребитель F-16 атаковал и сбил в районе турецко-сирийской границы российский фронтовой бомбардировщик Су-24. Два члена экипажа катапультировались над территорией Сирии, однако пилота О. Пешкова застрелили с земли местные боевики. Еще один российский военнослужащий был убит во время поисково-спасательной операции штурмана К. Муратхина. Сам он во время катастрофы получил ранения, но на встрече с журналистами пообещал быстро вернуться в строй.
Пограничный инцидент потряс международную общественность и взорвал информационное пространство. И это при том, что в последние месяцы происходило немало различного рода чрезвычайных происшествий – война в Сирии и на востоке Украины, теракты в Северной Африке и Европе, падение цен на нефть и экономический кризис.
Но даже на таком сложном фоне инцидент с российским бомбардировщиком стоял особняком. Подобного накала страстей не наблюдалось со времен окончания холодной войны. Из небытия вернулась не только риторика тех дней, но и различные символические жесты. К примеру, 3 декабря, выступая с посланием Федеральному собранию, президент России Владимир Путин вдруг начал не с внутренних проблем, стоящих перед российским государством, а с обстановки в Сирии и минуты молчания в память погибших военных. Такое поведение больше характерно для главы воюющего государства.
Как Эрдоган поссорился с Путиным
В целом дипломатический скандал между Россией и Турцией из-за сбитого бомбардировщика развивался пугающе стремительно. Уже вечером 24 ноября в присутствии короля Иордании Абдаллы II Путин обвинил Турцию, по его словам, «ударившую Россию в спину», в пособничестве терроризму и торговле нефтью с запрещенной многими странами группировкой «Исламское государство».
Если бы речь шла о спорте, то слова Путина можно было бы расценить как проведение запрещенного приема. Поскольку от подобных обвинений нельзя просто так отмахнуться или проигнорировать. Особенно если учесть, что для «Исламского государства» углеводородное сырье является одним из самых важных источников пополнения казны и, следовательно, финансирования своей деятельности.
По оценкам представителей казначейства США, «Исламское государство» ежемесячно зарабатывает до 40 млн. долларов от продажи «черного золота». Если Турция и правда участвует в финансовых операциях с экстремистской организацией, она может столкнуться с крупными неприятностями. Ведь в таком случае получается очень некрасивая ситуация. Вашингтон более года возглавляет международную коалицию, борющуюся против ИГ, бомбит военные и гражданские объекты данной организации в Ираке, помогает иракской армии и сирийским курдам сражаться с отрядами боевиков, а в это же время Анкара – стратегический союзник США – торгует нефтью с экстремистами.
Видимо, на том и строился расчет Кремля. Обвинение должно было быть очень громким, чтобы его услышали. Визит иорданского монарха пришелся как нельзя кстати. Теперь всем вокруг дали понять, что турки сбили российский самолет, защищая свои геополитические и финансовые интересы. Причем эти интересы напрямую связаны с «Исламским государством» – зловещей террористической организацией, которая несет ответственность за самые шокирующие теракты последнего времени на Ближнем Востоке и в Европе. Как известно, именно с «Исламским государством» связывают террористов, которые 13 ноября устроили несколько нападений и взрывов в Париже и его пригороде, в результате чего погибли свыше 130 человек.
Примечательно, что, встречаясь в Москве с французским коллегой Франсуа Олландом, российский президент вновь обвинил турецкие власти в том, что «они покрывают террористов из ИГ». Позднее, 30 ноября, на саммите глав государств по изменению климата в столице Франции Путин в очередной раз повторил тезис о том, что «Турция сбила бомбардировщик Су-24, чтобы обезопасить каналы поставки нефти, добываемой боевиками «Исламского государства» и других террористических организаций».
Наряду с этим российские турфирмы объявили о прекращении продажи билетов на турецкие курорты. Генштаб России предупредил о сворачивании всех военных контактов с турецкой стороной и об усилении системы ПВО российской группировки в Сирии. В частности, речь шла о крейсере «Москва» и современном зенитно-ракетном комплексе С-400. Одновременно появилась информация о том, что в Краснодаре выдворили 39 турецких бизнесменов, приехавших на агропромышленную выставку, и об остановленных турецких фурах на границе с Украиной, Польшей, Грузией и другими странами. Заложниками ситуации, кстати, оказались казахстанские дальнобойщики и фирмы, работающие с Турцией.
Кроме того, российское министерство образования и науки разослало вузам предписание прекратить сотрудничество с Турцией, депутаты Мосгордумы высказались за запрет турецких сериалов на телеканалах, а Путин подписал указ о запретительных санкциях против турецкого государства. Санкции должны будут включать эмбарго на товары, ограничения на работу турецких фирм, запрет на продажу туров и чартерных рейсов, приостановку безвизового режима и усиление контроля за турецкими судами на Черном море.
Если до этого момента Анкара подчеркивала, что не хочет эскалации конфликта, хотя при этом категорически отказывалась извиняться за сбитый бомбардировщик, то теперь ей пришлось реагировать. Турецкий президент Реджеп Тайип Эрдоган 1 декабря потребовал от Москвы доказательств своей связи с «Исламским государством» и заявил, что готов уйти в отставку, если все подозрения подтвердятся. Причем он поинтересовался, сделает ли то же самое Путин, если его обвинения окажутся голословными.
Но самое любопытное было даже не это. Находясь с визитом в Катаре, Эрдоган назвал одного из посредников в торговле нефтью между «Исламским государством» и сирийским режимом Башара Асада, которого поддерживает Кремль. По словам Эрдогана, им оказался некий Джордж Асвани, имеющий гражданство Сирии и России. Интересно, что США за неделю до этого включили Асвани и известного российского политика Кирсана Илюмжинова в санкционный список как раз за торговлю нефтью ИГ, а Евросоюз наложил санкции на Асвани еще полгода назад.
Очевидно, всплывшие данные могли серьезно ударить по имиджу российской власти. Не случайно 3 декабря российский лидер, выступая с посланием, пригрозил Турции новыми наказаниями: «Если кто-то думает, что, совершив подлое военное преступление, убийство наших людей, они отделаются помидорами или какими-то ограничениями в строительной и других отраслях, то они глубоко заблуждаются. Они не раз пожалеют о содеянном».
Здесь следует оговориться, что Путин не назвал, каким конкретно будет возмездие и в какие сроки. Но и без этого было понятно – в современной истории 24 ноября 2015 года в любом случае может остаться особенной датой. Хотя бы потому, что в этот день мир оказался на волосок от глобальной войны, примерно как в октябре 1962 года во время Карибского кризиса.
Как известно, Турция является одним из лидеров НАТО, чей договор, вернее, его пятая статья, рассматривает нападение на одного из участников блока как нападение на все страны альянса. То есть гипотетическому противнику Анкары придется иметь дело с вооруженными силами всего Североатлантического блока. А это 28 стран, из них три ядерные державы – Соединенные Штаты Америки, Великобритания и Франция, или 70 процентов военных расходов от общемирового объема. При таком раскладе свои военные шансы Россия может уравнять, лишь прибегнув к ядерному оружию массового поражения.
Впрочем, даже без поддержки НАТО Турция представляет собой довольно крепкий орешек. По военной мощи в альянсе она уступает только США и занимает десятое место в рейтинге самых боеспособных стран в мире. Причем индекс Global Power, поставивший Анкару на десятое место в своем рейтинге боеспособности, учитывает множество факторов, включая не только численность вооруженных сил, количество техники, но также ВВП государства, его финансовое состояние и такие промышленные показатели, как производство электроэнергии.
Разумеется, никто не хочет, чтобы Турция и Россия вновь откопали «топор войны». С 1568 года они воевали друг с другом двенадцать раз, в целом проведя в состоянии вооруженного противостояния 69 лет. Судя по сдержанным заявлениям представителей США и европейских участников НАТО, они также не заинтересованы в эскалации напряжения. Несмотря на заявление генсека НАТО Йенса Столберга о том, что все союзники Турции по Североатлантическому альянсу полностью поддерживают право страны защищать свое воздушное пространство, в Вашингтоне и Брюсселе с пониманием отнеслись к позиции и Анкары и Москвы и выступили за решение пограничного инцидента исключительно методом переговоров.
В то же время, и это не может не настораживать, ни Россия, ни Турция пока не готовы сесть за круглый стол. Более того, их власти постоянно обмениваются все более острыми заявлениями. 7 декабря Турция выразила крайнее негодование по поводу фотографий, на которых видно, что на борту российского военного корабля, проходящего по проливу Босфор, стоит военнослужащий с гранатометом в руках. Министр иностранных дел Мевлют Чавушоглу назвал это провокацией и предупредил, что «терпение Турции не безгранично». 13 декабря в Эгейском море недалеко от греческого острова Лемнос российский сторожевой корабль «Сметливый» открыл предупредительный огонь в сторону турецкого рыболовного судна, которое якобы не отвечало на световые сигналы и не шло на радиоконтакт. Позднее появилась информация о задержанных российских и турецких судах в Черном и Эгейском морях.
Таким образом, судя по всему, общая ситуация разрядке пока не способствует. Хотя надо отметить, что турецкая сторона делает более явные сигналы к нормализации отношений. К примеру, президент Эрдоган не раз сетовал на то, что российский коллега не хочет объясниться с ним по телефону. Премьер-министр Ахмет Давутоглу еще 27 ноября опубликовал в британском издании «Таймс» колонку, в которой заверил, что Турция намерена сотрудничать с Россией и своими союзниками, чтобы снизить возникшее напряжение. На следующий день Эрдоган подчеркнул, что его государство «очень ценит отношения с Москвой и не хочет ссориться». Он дал понять, что готов в любое время встретиться с Путиным и обсудить сложившееся положение.
Даже после обличительных откровений российского президента в Париже в кулуарах саммита по изменению погоды лидер турецкого государства заявил, что выступает против «полного разрыва связей с Россией, которая является стратегическим партнером». А в ответ на грозное высказывание Путина во время послания Федеральному собранию Эрдоган опять призвал Кремль «не разжигать страсти», хотя и вновь упомянул имя Асвани.
Наблюдая за нежеланием Анкары доводить конфликт с Москвой до предела, может возникнуть вопрос: зачем тогда Турция все-таки сбила российский Су-24? Какими соображениями руководствовались турецкие военные или лично президент Эрдоган, если, конечно, это он отдал приказ атаковать россиян? Чем может закончиться этот российско-турецкий конфликт, который так или иначе уже оказывает влияние на большое количество стран и, в частности, на Казахстан и его общество?
Ближневосточные узоры
Первое, на что обращает внимание история вокруг сбитого бомбардировщика – это личная вовлеченность лидеров двух государств. Впрочем, их активное участие в кризисе объясняется просто. Сейчас на кону стоит престиж Путина и Эрдогана, а также возглавляемых ими стран. Естественно, никто из них не хочет уступать и тем самым терять лицо. Особенно в нынешних условиях, когда Россия пытается позиционировать себя в качестве глобальной державы, способной бросить вызов кому угодно, в том числе и объединенному Западу, а Турция стремится обрести статус ключевого и очень влиятельного регионального игрока.
В этом смысле происшествие на границе Сирии и Турции – это лакмусовая бумага. Для властей обеих стран пойти сейчас на уступки означает расписаться в собственной слабости. Отсюда, собственно, и их готовность постоянно повышать ставки в игре. Тем более что каждый из участников конфликта уверен в своей правоте.
Позиция России понятна. Ее военно-космические силы в Сирии по приглашению президента страны Башара Асада сражаются с террористическими организациями. Прежде всего речь идет о группировке «Исламское государство». В борьбе с ней российские военные используют широкий арсенал. Это не только бомбардировки авиации, это еще запуски ракет Каспийской флотилии и удары с подводных лодок, дислоцированных в Средиземном море. Обстановка на фронте настолько сложная, что заход военных самолетов на непродолжительное время в турецкое небо, с точки зрения российских военных, должен быть простителен. В тех же Ираке и Иране, например, понимают издержки войны с ИГ, хотя над их территориями пролетают тактические крылатые ракеты «Калибр», которыми россияне из акватории Каспия обстреливают террористов в Сирии.
Между тем в Анкаре так не считают. Турецкие военные изначально настаивали на том, что россияне были сбиты после систематических нарушений границы, хотя их неоднократно предупреждали. Здесь речь наверняка идет конкретно не только о сбитом бомбардировщике. По некоторым данным, он находился в воздушном пространстве Турции недолго, считанные секунды. Этого времени явно недостаточно для того, чтобы несколько раз предупредить самолет-нарушитель и принять решение об атаке.
Совсем по-другому данная ситуация выглядит если учесть, что до 24 ноября Анкара несколько раз протестовала против нарушения ее границ российскими военными самолетами и даже сбивала в октябре этого года беспилотник. Тогда Москва признавала ошибки пилотов и, по словам пресс-секретаря Путина Дмитрия Пескова, которые процитировал ряд российских СМИ, президент России «лично созванивался с Эрдоганом и извинялся за пролеты над турецкой территорией».
Надо отметить, что в настоящее время большинство стран не считает серьезным преступлением кратковременное нарушение границ военными самолетами соседей. Скандинавские страны нередко упрекают российских военных в небрежности при создании маршрута полета. Сегодня российская авиация, действующая в Сирии, залетает на территорию Израиля, и Тель-Авив не видит в этом ничего предосудительного. Израильская авиация тоже летает над Сирией и атакует различные объекты тех или иных группировок, например отряды ливанской шиитской организации «Хезболлах». Больше того, Греция часто критикует саму Турцию за регулярные нарушения границ. В последние годы редкий саммит НАТО проходил без того, чтобы греки не предъявляли претензий представителям турецких военно-воздушных сил.
Однако 24 ноября этого года ситуация в корне изменилась. И здесь важно понять, почему это произошло, кто и зачем отдал приказ сбить российский Су-24.
В интервью местным газетам командующий турецкими военно-воздушными силами генерал Абидин Унал объяснял, что принятие решения об уничтожении нарушителя принадлежит только трем лицам в Турции – президенту страны, премьер-министру и начальнику генерального штаба. Однако более любопытным выглядело следующее пояснение. Унал подчеркнул, что, «несмотря на правильные действия летчика по пресечению вторжения чужого военного самолета на турецкую территорию, наши вооруженные силы в лице начальника генштаба нашли бы способ выйти из столь затруднительного положения, если бы не президентское вмешательство». По его словам, выходило, что окончательное решение было за Эрдоганом.
Фактически главком турецких ВВС переложил всю ответственность за ликвидацию российского бомбардировщика непосредственно на президента страны Реджепа Тайипа Эрдогана. Интересно, что ранее газета «Хюрриет» писала, будто турецкие пилоты, патрулировавшие 24 ноября границу с Сирией, информировали высшее военное командование о возможности сбить нарушителя и ждали дальнейших инструкций. Поскольку никакой реакции от Унала и начальника генштаба Хулуси Аскара не последовало, летчики решили атаковать Су-24.
Маловероятно, что турецкие пилоты действовали самостоятельно или президент Эрдоган с премьер-министром Ахметом Давутоглу отдали им приказ вместо Аскара и Унала. Скорее всего, генералы устами последнего дают понять властям страны и общественности, что в нынешней непростой ситуации армия хотела бы сохранить нейтралитет. Сегодня им действительно выгодно не втягиваться в конфликт, передать инициативу в руки гражданских политиков, а самим остаться в стороне.
Не исключено также и то, что генералы действовали в одиночку и просто поставили Эрдогана перед фактом. В первое время складывалось впечатление, что для него военный инцидент на границе с Сирией мог быть неприятным сюрпризом. Таким образом, турецкая армия, которая давно проявляет недовольство энергичной политикой Эрдогана внутри страны и за ее пределами, могла поставить его в неудобное положение перед иностранными партнерами.
Следует отметить, что турецкие генералы, весьма высоко ценящие светское наследие Кемаля Ататюрка – основателя и первого президента современного турецкого государства, скептически относятся к деятельности правящей религиозной Партии справедливости и развития (ПСР), лидером которой неформально остается Эрдоган. Им не нравится то давление, которое последовательно оказывает Эрдоган на армию, лишая ее традиционно высокой политической роли в стране и ограничивая активность в социальной и экономической сферах. Генералитет явно был недоволен тем, что на внеочередных парламентских выборах 1 ноября этого года ПСР вновь получила большинство голосов, хотя полгода назад в июне за нее проголосовало всего 40 проц. избирателей.
В этом отношении военным, безусловно, выгодно было подмочить репутацию Эрдогана как внутри страны, так и на международной арене. Сейчас, например, президентом Турции недовольны местные бизнесмены, которым придется переориентироваться с российского рынка на другие. И это на фоне того, что экономическая ситуация в стране не такая радужная. А ведь именно экономика всегда была своеобразным коньком ПСР. Ее лидеры неизменно настаивали на том, что только Партии справедливости и развития удалось решить системные проблемы турецкой экономики и провести необходимые реформы.
Действительно, за годы правления ПСР экономика Турции росла в среднем по 5–8 проц. ежегодно. В стране появились зарубежные инвестиции, отступила гиперинфляция, а с проведением деноминации и появлением новой «турецкой лиры», заметно окреп малый и средний бизнес. Все это привело к тому, что в условиях предыдущего глобального финансового кризиса 2008–2010 годов Турецкая Республика смогла преодолеть многие трудности быстрее Греции, Испании или Португалии. Именно при Эрдогане Анкара практически полностью выплатила долги МВФ и стала претендовать на вхождение в десятку крупнейших мировых экономик.
В результате умеренно-религиозная Партия справедливости и развития триумфально побеждала на парламентских и муниципальных выборах, а правительство, сформированное Эрдоганом, считалось самым эффективным за всю современную историю Турции. Социально-экономические и политические преобразования ПСР, использующей религиозные лозунги, в мире стали рассматривать как альтернативный путь общественно-государственного развития для многих государств с традиционно восточной организацией общества. Вашингтон вообще называл Турцию и ее правящую религиозную партию образцом для подражания для всего Ближнего Востока.
Обратной стороной медали правления ПСР стало перемещение центра политического доминирования в стране от армии к гражданским институтам. Эрдоган и его партия не просто одержали верх в борьбе за власть над генералитетом, они разрушили его господствующее положение в стране, что, естественно, вызвало серьезное противостояние с армией, которую, в свою очередь, поддержала часть населения Турции.
Однако сегодня турецкая экономика испытывает спад. По прогнозам экономистов Capital Economics, рост ВВП Турции в годовом исчислении составит менее трех процентов. В стране растет безработица, лира теряет в своей стоимости, тогда как цены на товары и продукты увеличиваются.
Так что для политических оппонентов Эрдогана сегодня очень удобный момент бросить тень на президента и его правительство. Неожиданное нападение на военный самолет одного из важнейших партнеров Анкары должен был застать турецкие власти врасплох. Видимо, поэтому Эрдоган 24 ноября тщетно пытался дозвониться до Путина, а 26 ноября неожиданно признался журналистам французского телеканала, что «турецкие пилоты, возможно, действовали бы иначе, если бы знали, что самолет российский».
Возможно, делая подобные заявления, турецкий лидер преследовал сразу несколько целей. С одной стороны, он хотел показать, что инициатива уничтожить Су-24 исходила отнюдь не только от него, с другой – он явно намеревался резко понизить градус напряженности в отношениях с Россией, но одновременно показать Москве, что она не может действовать исключительно по своему усмотрению в зоне интересов Турции на Ближнем Востоке. Именно поэтому турецкий президент изначально поддержал своих военных, которые «выполняли свою работу по защите границ и суверенитета».
Безусловно, Эрдогану было принципиально важно показать собственному населению, что он держит руку на пульсе, и все важные для страны политические и военные решения не обходятся без его участия. Тем более что к этому моменту он уже успел пообщаться с президентом США Бараком Обамой, и они договорились о «важности деэскалации напряжения и предотвращения подобных инцидентов в дальнейшем».
Телефонный разговор с Вашингтоном, следует отметить, имел важное значение не только для Анкары, но и для понимания всей ситуации, сложившейся на текущий момент в Ближневосточном регионе. И здесь начинается самое интересное.
Не исключено, что крайне жесткая реакция на действия российских летчиков на самом деле было консолидированным решением турецкого военно-политического истеблишмента. Скорее всего, турки просто ждали удобного момента для нанесения, по образному выражению Путина, «предательского удара в спину». Видимо, поэтому мгновенно и появилась информация о том, что истребители F-16 долгое время следили за россиянами и, что называется, ждали их в засаде.
Мотивы Эрдогана при этом вполне понятны. Ему необходимо проявить себя в качестве решительного и волевого лидера страны, которая претендует на ключевые позиции в регионе. Таким образом, совпали личные интересы Эрдогана как политика и как главы государства.
Дело в том, что Эрдоган подходил к внеочередным парламентским выборам 1 ноября с не самыми лучшими стартовыми позициями. Экономика страны падает, нет успехов на сирийском направлении, где политика Эрдогана была направлена на поддержку вооруженной оппозиции, которую режим Асада при помощи россиян начал теснить. В довершение всего турецкие власти вошли в клинч с турецкими курдами, что чревато повышением угроз безопасности. В результате согласно соцопросам, проведенным в конце октября, ПСР рисковала проиграть и потерять еще больше голосов избирателей.
Однако вопреки ожиданиям партия Эрдогана победила, намного опередив своих соперников, и значительно улучшила собственный июньский результат. Эти выборы можно рассматривать как важный индикатор поддержки правящей партии населением. Однако при всем при этом ПСР не получила возможности самостоятельно изменять систему правления с парламентской на президентскую. Для этого ей не хватает депутатов. Выиграв по итогам выборов 1 ноября большинство парламентских кресел – 317 из 550, Партия справедливости и развития не смогла получить конституционное большинство, которое позволяет ей выносить вопрос о реформе конституции и изменении формы правления в стране на референдум. То есть амбициозные планы Эрдогана, давно вынашивающего идею превратить Турцию в президентскую республику, вновь оказались под угрозой срыва.
В этих условиях ему нужно было добиться мобилизации населения любыми средствами. По мнению турецких экспертов, после резкого охлаждения отношений с Россией популярность Эрдогана в определенных кругах общества заметно повысилась. Особенно среди тех слоев, кто раньше поддерживал националистические партии и организации. Проблема для России заключается в том, что ее военная активность вольно или невольно ударяет по турецким внешнеполитическим интересам. Москва заявляет, что основная цель авиаударов ее военно-космических сил – это позиции «Исламского государства». Однако сирийская оппозиция, представители Турции и ряда западных стран говорят, что часто целью обстрелов становятся не только боевики ИГ, но и силы, сражающиеся с оружием в руках против президента Сирии Башара Асада. В числе последних находятся и те, кого Анкара поддерживает, например отряды сирийских туркмен. Именно в Турции они находили поддержку в последние три-четыре года вооруженного противостояния режима Асада. По данным агентства Reuters, в октябре-ноябре этого года российская авиация нанесла не менее 17 авиаударов по территориям, занимаемым сирийскими туркменами. В частности, бомбардировкам были подвергнуты города Сальма, Гмам и Кесладшук.
Официальная Анкара неоднократно выражала возмущение интенсивными авиаударами территорий сирийских туркмен, которых в Турции считают «соотечественниками», и утверждала, что в этих районах «нет и не могло быть боевиков ИГ».
Интересно также и то, что потеря России как выгодного торгового партнера может быть относительно легко компенсирована углублением экономического сотрудничества с Евросоюзом и финансовой помощью Запада. Например, на очередном саммите ЕС, куда Турцию, кстати, не приглашали 11 лет, Анкаре была обещана помощь в размере 3 млрд. евро. Для сравнения, потери от российских санкций в Турции оцениваются в 0,5 процента ВВП, или 4–4,5 млрд. долл.
Но более важным является даже не обещанная европейцами финансовая помощь, а тот факт, что мировые лидеры перестали относиться к Эрдогану как к аутсайдеру.
Здесь нужно сделать важное пояснение. На протяжении нескольких лет Эрдоган, еще будучи премьер-министром страны, умудрился испортить отношения с лидерами ведущих держав. Многих друзей Анкары он превратил если не во врагов, то в недоброжелателей. Так, в погоне за популярностью на арабской улице он демонстративно рассорился с Израилем, важнейшим военно-стратегическим партнером Турции после НАТО. Из-за обострения отношений с Тель-Авивом Европа и США перестали доверять Эрдогану. Он перешел в разряд непредсказуемых ближневосточных лидеров, который ставит выше всего личные амбиции. Отсюда, собственно, и его попытка отказаться от идеи вхождения в Евросоюз, переключение на пантюркистский мир, а затем заигрывания с арабской улицей и стремление проводить «политику неоосманизма».
Концепция «неоосманизма», инициатором которой стал нынешний премьер Давутоглу, вызвала серьезную обеспокоенность у многих соседей Турции. Поддержка близких в идеологическом отношении египетских «Братьев-мусульман» привела к натянутым отношениям с Каиром и Эр-Риядом, который поддержал военный переворот в Египте. В итоге Эрдогана и его окружение перестали воспринимать в качестве ответственных и серьезных руководителей, проводящих последовательную внутреннюю и внешнюю политику. Кроме того, в ходе так называемой «арабской весны» выяснилось, что Саудовская Аравия и Катар способны играть более активную роль в геополитической ближневосточной игре, чем Анкара. Они располагали внушительными экономическими и информационными ресурсами, а также не боялись вмешиваться в ситуацию других стран, в том числе с использованием военной силы. Саудовские войска подавили шиитский мятеж в Бахрейне и бомбят йеменских зейдитов, а катарская авиация принимала активное участие в свержении в Ливии Муамара Каддафи.
Однако ситуация вокруг Сирии постепенно увеличивает политический вес Эрдогана. Если досрочные парламентские выборы позволили ему вернуть утраченные позиции ПСР, то прошедший в этом году 15–16 ноября в Анталье саммит стран G-20 – доверие мировых лидеров. Интересно, что в последнее время даже товарооборот с Израилем вырос вдвое, а 18 декабря Би-би-си со ссылкой на израильские источники обнародовала информацию, что власти Турции и Израиля достигли негласных договоренностей о нормализации отношений.
В данных обстоятельствах российско-турецкий конфликт принимает совершенно иной оборот. Пикантности добавляет и тот факт, что именно 24 ноября госсекретарь Джон Керри посетил Израиль. По мнению наблюдателей, за закрытыми дверями Керри и израильский премьер-министр Биньямин Нетаньяху обсудили ситуацию в Сирии и борьбу с «Исламским государством». Указывают и на то, что этот визит американского госсекретаря стал ответом на переговоры президентов России и Ирана Путина и Хасана Роухани, состоявшиеся незадолго до этого в Тегеране на форуме стран – экспортеров газа.
Безусловно, Вашингтону и Тель-Авиву необходимо было сверить часы. Но нужно учитывать еще и то, что у Нетаньяху не сложились отношения с администрацией Барака Обамы, а тут вдруг неожиданно теплый прием Керри, а затем слухи о нормализации отношений с Турцией, которая сбила российский бомбардировщик и отказывается извиняться перед Кремлем.
Все это выглядит довольно странным и запутанным. Однако становится более или менее понятным, если исходить из того, что Вашингтон и его ближневосточные партнеры координируют свою позицию в отношении действий России в зоне сирийского конфликта и вокруг него.
Дело в том, что появление российской авиации в Сирии и помощь режиму Асада было неожиданным для всех участников сирийского вооруженного противостояния. К сентябрю 2015 года сирийский пасьянс уже был разложен. По большому счету и внутри страны и за ее пределами все прекрасно понимали, кто и какую роль играет в гражданской войне в Сирии и Ираке, даже несмотря на то, что сирийская оппозиция могла вступать в самые неожиданные альянсы друг с другом. Военное присутствие России смешало карты основных игроков. Естественно, всем было выгодно, чтобы она как можно быстрее покинула поле битвы, поскольку войска Асада начали теснить противников, в первую очередь тех, кому могли оказывать поддержку Турция, арабские монархии Персидского залива и Запад.
Конечно же, в этой ситуации и Израилю нужно было определиться, на чьей он стороне. Плохие отношения с администрацией Обамы могли сблизить Нетаньяху и Кремль. Хотя бы для того, чтобы израильтяне из первых уст могли услышать о намерениях России в Сирии и в Ближневосточном регионе. Но не следует забывать, что у Израиля существуют собственные тактические интересы на Ближнем Востоке, которые могут не совпадать с российскими. Например, Тель-Авиву не нравится идея передачи российских ракет ливанской организации «Хезболлах». В начале декабря израильская авиация в Сирии уничтожила часть боеприпасов к зенитному комплексу С-300, которые могли попасть в руки боевиков «Хезболлах».
Кроме того, стратегические интересы Израиля отличаются от ближневосточных интересов России. Тель-Авив не поддерживает уход режима Асада, чего требуют Турция, часть арабского мира, США и Евросоюз, но не выступает и за его сохранение. Израиль также с опаской наблюдает за дружбой Москвы и Тегерана, особенно в части их ядерного сотрудничества. В любом случае Израиль трудно назвать союзником России.
Таким образом, воздушный бой 24 ноября расставил все по своим местам и помог внешним заинтересованным лицам определиться со своей позицией. С одной стороны, ближневосточные союзники США и Запад в целом в лице НАТО четко дали понять России, что не хотят углубления конфронтации с ней. С другой – предельно жестко обозначили границы ее самостоятельных военных действий в регионе. Уже очевидно, что текущая ситуация в Сирии и вокруг нее, существование организации «Исламское государство» в нынешнем виде, вопросы автономизации сирийских курдов и туркменов, проблема суннитско-шиитского противостояния и конфронтация суннитских арабских государств и шиитского Ирана перестала устраивать мировое сообщество.
В таком случае внезапное вмешательство России, которая преследовала собственные цели, причем спасение режима Асада явно было в числе последних приоритетов, послужило неким спусковым крючком к изменению ситуации на Ближнем Востоке. Появление в середине декабря контртеррористической коалиции мусульманских стран во главе с Саудовской Аравией – это знак того, что грядут серьезные перемены. Видимо, это хотел донести госсекретарь Керри, посетив 16 декабря Москву. Соединенным Штатам и их союзникам нужна предсказуемость геополитического процесса на Ближнем Востоке. Но для того чтобы наступил штиль, понадобилась буря. Сбитый турками российский бомбардировщик взвинтил ставки до небес, но он выполнил свою важную функцию. Теперь Вашингтон, Москва и другие внешние силы осознают пределы своих военных, экономических и других возможностей. То есть сегодня можно договариваться о частностях и деталях по Сирии, «Исламскому государству» и прочим ближневосточным проблемам.
Это хорошая новость, потому что удалось избежать нового глобального конфликта. Плохая новость заключается в том, и это самое неприятное в данной истории, что Турция и Россия неожиданно для самих себя испортили отношения друг с другом, причем заложниками их ссоры так или иначе оказались другие государства, в том числе и Казахстан.