Концептуальный заряд книги сконцентрирован в обширном введении, где обозначены основные вопросы, на которые делает попытку ответить автор: что есть «монгольская проблема» в контексте истории казахов и в целом кочевников Евразии, каково историческое и политическое влияние монгольского наследия на дальнейшую эволюцию кочевников Великой степи, в чем причина появления казахских жузов и много других проблем. Немало места ученый уделяет евразийству как историческому течению и идеологическому явлению.
С первых страниц книги автор предупреждает читателя, что рассматриваемая проблема не является далекой от нас историей – наоборот, она имеет прямое отношение к исторической идеологии в условиях формирования в Казахстане национального государства. То есть существует прямая политическая востребованность в исторической идеологии, и данное издание является попыткой ее удовлетворить. Исследуя истоки казахской государственности, любой ученый неизбежно приходит к «монгольской проблеме». Кроме того, по ходу исследования автор затрагивает такую важную для науки проблему как феномен номадизма.
Для автора не вызывает сомнений, что государство, созданное Чингисханом, оказало решающее влияние на всю последующую историю Евразии – как политическую, так и этническую. Историю многих народов Евразии, включая казахов, необходимо соотносить с унаследованной ими монгольской традиции управления. Нарушая устоявшиеся традиции и стереотипы, С. Акимбеков исходит из того, что главные вопросы истории Евразии тесно связаны с взаимоотношениями кочевых и оседлых обществ. Это истина, хорошо знакомая большинству ориенталистов и этнологов, вызывает порой протест со стороны традиционных историков, сконцентрированных прежде всего на изучении «цивилизованных» систем. Марксистская историческая наука в этом смысле не являлась исключением, так как она также была по сути европоцентристской.
Основное содержание книги – это достаточно подробное изложение исторических событий, связанных с зарождением, формированием, расцветом и гибелью Монгольской империи. Автор не обходит практически ни один из исторических эпизодов, имеющих отношение к исследуемому сюжету. Он считает, что истоки Монгольской империи следует искать в китайской истории. То есть именно события в Китае подтолкнули и спровоцировали генезис монгольской государственности. Автор делает предположение, что эволюция государственной системы Китая стала одним из главных катализаторов процессов формирования имперской кочевой государственности (в качестве реакции на появление сильных государственных режимов в Поднебесной).
Большое внимание в книге уделяется этимологии термина «монгол», в том числе в контексте формирования древнемонгольской нации. Автор приходит к выводу, что термин носил искусственный характер и был продуктом сознательного политического решения со стороны Чингисхана с целью легитимизации своей власти и создаваемой им новой государственности. То есть речь идет о создании новой идентичности. Автор считает, что сутью реформы Чингисхана (и – шире – сутью всей так называемой «монгольской проблемы») было торжество военной организации над традиционной племенной структурой. Поэтому можно с полным основанием считать Монгольскую империю уникальным проектом, не имевшим аналога ни до, ни после в истории степной Евразии. Как заключает исследователь, Монгольская империя изменила характер внутренних связей во всех кочевых сообществах, попавших на ее орбиту, что в свою очередь изменило этническую историю Центральной Евразии.
В работе делается новаторское, по сути, открытие механизма формирования постмонгольской этнонимики степных племен бывшего Дешт-и-Кипчака. Автор выдвигает версию, которую вполне можно принять в научный оборот: откуда в казахской степи появилось такое большое количество монгольских названий при фактическом отсутствии массового переселения монгольских племен (что противоречит устоявшейся точки зрения многих маститых востоковедов прошлого). Автор делает предположение, что в рамках проведенной Чингисханом реформы племенная принадлежность командира вновь созданных «тысяч», заменивших прежние племена, приводила к ее присвоению всей военной единице. А в будущем монгольские военные единицы эволюционировали в племенные группы, в своей основной массе имевшие монгольские названия.
Большое внимание в работе уделяется феномену монгольских улусов, которые автор рассматривает в качестве основных элементов государственного строительства империи. В дальнейшем, как показано в книге, именно улусы перехватывают функции государства у разваливающейся империи. В рамках улусов происходит формирование новых этносов на основе военно-политической организации, созданной Чингисханом. Большое место в книге занимает история улуса Джучи как наиболее отвечавшего задачам монгольского имперского строительства. Отдельным сюжетом располагается в книге так называемый «русский вопрос». Вполне логично автор переходит к истории возникновения Казахского ханства, в котором он видит последний осколок Монгольской империи, ее прямого наследника с точки зрения организации и идеологии.
И наконец, завершает монографию раздел, посвященный «самой большой загадке казахской истории» – появлению казахских жузов. С. Акимбеков достаточно подробно излагает существовавшие исторические концепции на этот счет, не присоединяясь ни к одной из них. В духе предлагаемой им интерпретации развития монгольской истории и государственности после революционных изменений Чингисхана автор предлагает видеть в казахских жузах не территориальные объединения (основной постулат прежних концепций), а типичные монгольские улусы – то есть объединения кочевников на политической основе.
В результате сопоставления различных фактов и процессов из истории XVII века автор приходит к заключению, что образование казахских жузов, которое он относит к концу того столетия, было сложным компромиссом между казахами, с одной стороны, и ногаями и моголами – с другой. Все три группы племен объединяли такие факторы, как общность языка, религии и способ ведения хозяйства. Дополнительными факторами было враждебное ойратское окружение и сохранение у казахов традиций чингизидской государственности.
Следующий сложный вопрос, с которым столкнулся автор, как и все исследователи до него: как появилось разделение жузов на Старший, Средний и Младший? С. Акимбеков предлагает следующее объяснение, отталкиваясь от собственной теории монгольской традиции управления: термин Старший жуз остался за племенами, населявшими улус Чагатая, поскольку Чагатай был хранителем основного правового документа – Ясы. То есть потомки Чагатая имели преимущество перед потомками Джучи (хотя тот формально являлся старшим сыном). Название Средний жуз появилось для определения его местоположения между Старшим и Младшим. Последний получил свое название не в силу подчиненного положения, а из-за того факта, что племена этого жуза долгое время управлялись нечингизидами.
Но, как подчеркивает автор, данное распределение по старшинству носило крайне условный характер и было данью традиции, а реальное управление ханством оставалось у ханов-джучидов. Они распространили свою власть и на племена Младшего жуза, оттеснив потомков Едигея. Таким образом, автор предлагает рассматривать систему жузов не как форму разъединения казахских племен, а прямо противоположным образом – как форму объединения.
С. Акимбеков считает, что в бурной политической истории степной Евразии большую роль играл фактор случайности (хотя он не мог поменять сути происходящих объективных процессов), по крайней мере, в отношении этнонимики. Исследователь считает, что случайный фактор может оказать влияние на исторический процесс только тогда, когда он затрагивает систему организации различных обществ.
Помимо несомненной теоретической ценности данной книги, которая в настоящий момент предлагает единственное удовлетворительное объяснение происхождения казахских жузов и освещает раннюю историю Казахского ханства под совершенно новым углом зрения, следует отметить следующее. В монографии задействован колоссальный фактический материал; автор не будучи профессиональным ориенталистом, использовал в максимальной степени все доступные источники на русском и других европейских языках. При этом вызывает уважение та легкость, с которой автор излагает достаточно сложный исторический материал.
Отметим, что существовавшая ранее у историков традиция опоры на древние и средневековые источники делала знакомство с политической историей Евразии крайне сложным делом с точки зрения выявления логики повествования. Оно было запутанным и тяжелым для восприятия (подобным изъяном страдал даже великий Бартольд). Книга С. Акимбекова читается легко и интересно, при этом автор не навязывает свою концепцию, а логически подводит к ней, пользуясь ею при решении самых сложных исторических задач. В этом несомненная ценность рецензируемой книги, которую мы охотно рекомендуем всем, кому интересна не только история Казахстана и Евразии, но и история вообще.