Выборы в Казахстане прошли вполне предсказуемо и завершились победой президента Нурсултана Назарбаева. И это неудивительно при таком его преобладании над остальными кандидатами. Дело, собственно, даже не в них, представителе партии народных коммунистов Тургуне Сыздыкове и руководителе профсоюзов Абильгазы Кусаинове. Любой другой кандидат был бы обречен играть только присутствующую роль, настолько велико преимущество президента Назарбаева и масштаб его личности против любых возможных претендентов. Критики могут сказать, что это не совсем правильно, но это объективная реальность. Поддержка президента в обществе чрезвычайно высока. Более того, все идеологические проблемы, связанные с украинским конфликтом, которые не могли не повлиять на казахстанское общественное мнение, только укрепили консервативное большинство населения Казахстана в уверенности в том, что не стоит рисковать тем, что имеешь. Причем, чем выше накал дискуссий, тем сильнее в обществе опасения относительно любых потрясений.
При этом государство достаточно грамотно адресует каждой категории населения свое весьма убедительное сообщение. С одной стороны, широкое празднование 70-летия Победы в Великой Отечественной войне, вовсе не Второй мировой. С другой – празднование 550-летия образования Казахского ханства. С третьей стороны, такой убедительный аргумент, как высокие пенсии. С четвертой – Ассамблея народа Казахстана как весьма интересный институт, ориентированный на использование потенциала многонационального сообщества Казахстана. С пятой – отказ от девальвации, хотя это, возможно, временно. С шестой – борьба с коррупцией, включая кампанию по «зажариванию большой рыбы». Так на востоке называют арест высокопоставленного чиновника. С седьмой стороны, приговоры боевику, участвовавшему в войне на стороне ДНР, а также мягкий, но показательный приговор блогерше, обвиненной в радикальных призывах. Каждый в казахстанском обществе может найти в данной комбинации событий и тенденций что-то свое и что-то важное.
В целом государство старается доказать свою эффективность, у него это в целом получается. И это, несомненно, лишний раз убеждает население следовать консервативной логике поведения.
Со стратегической точки зрения Астана, проведя досрочные выборы президента, а затем, вероятно, и выборы парламента, расширяет свои возможности. Речь идет не только о возможных трудных временах в экономике. Последние связаны, во-первых, с вероятной перспективой длительного периода низких цен на нефть, во-вторых, с замедлением экономического роста в Китае и связанного с этим падения цен на металлы, железную руду и уголь, в-третьих, с продолжением конфликта между Россией и Западом.
Может быть, более важно, что Астана расширяет свои возможности, или другими словами, пространство для маневра, в проведении многовекторной политики. Данное пространство сузилось в ходе последнего конфликта между великими державами, но теперь после выборов оно снова расширится.
Выборы в Казахстане прошли вполне предсказуемо и завершились победой президента Нурсултана Назарбаева. И это неудивительно при таком его преобладании над остальными кандидатами. Дело, собственно, даже не в них, представителе партии народных коммунистов Тургуне Сыздыкове и руководителе профсоюзов Абильгазы Кусаинове. Любой другой кандидат был бы обречен играть только присутствующую роль, настолько велико преимущество президента Назарбаева и масштаб его личности против любых возможных претендентов. Критики могут сказать, что это не совсем правильно, но это объективная реальность. Поддержка президента в обществе чрезвычайно высока. Более того, все идеологические проблемы, связанные с украинским конфликтом, которые не могли не повлиять на казахстанское общественное мнение, только укрепили консервативное большинство населения Казахстана в уверенности в том, что не стоит рисковать тем, что имеешь. Причем, чем выше накал дискуссий, тем сильнее в обществе опасения относительно любых потрясений.
При этом государство достаточно грамотно адресует каждой категории населения свое весьма убедительное сообщение. С одной стороны, широкое празднование 70-летия Победы в Великой Отечественной войне, вовсе не Второй мировой. С другой – празднование 550-летия образования Казахского ханства. С третьей стороны, такой убедительный аргумент, как высокие пенсии. С четвертой – Ассамблея народа Казахстана как весьма интересный институт, ориентированный на использование потенциала многонационального сообщества Казахстана. С пятой – отказ от девальвации, хотя это, возможно, временно. С шестой – борьба с коррупцией, включая кампанию по «зажариванию большой рыбы». Так на востоке называют арест высокопоставленного чиновника. С седьмой стороны, приговоры боевику, участвовавшему в войне на стороне ДНР, а также мягкий, но показательный приговор блогерше, обвиненной в радикальных призывах. Каждый в казахстанском обществе может найти в данной комбинации событий и тенденций что-то свое и что-то важное.
В целом государство старается доказать свою эффективность, у него это в целом получается. И это, несомненно, лишний раз убеждает население следовать консервативной логике поведения.
Со стратегической точки зрения Астана, проведя досрочные выборы президента, а затем, вероятно, и выборы парламента, расширяет свои возможности. Речь идет не только о возможных трудных временах в экономике. Последние связаны, во-первых, с вероятной перспективой длительного периода низких цен на нефть, во-вторых, с замедлением экономического роста в Китае и связанного с этим падения цен на металлы, железную руду и уголь, в-третьих, с продолжением конфликта между Россией и Западом.
Может быть, более важно, что Астана расширяет свои возможности, или другими словами, пространство для маневра, в проведении многовекторной политики. Данное пространство сузилось в ходе последнего конфликта между великими державами, но теперь после выборов оно снова расширится.
Что это было?
Очень любопытная история произошла в первой половине марта, когда президент России Владимир Путин предложил рассмотреть вопрос о создании единой валюты в Евразийском экономическом союзе. Любопытны были сразу несколько обстоятельств. Во-первых, это произошло в тот момент, когда все в России гадали, куда исчез российский президент. С 5 по 16 марта о нем ничего не было слышно, что привело к появлению самых невероятных слухов и предположений. Ситуацию усугубляло то, что официальный Кремль предпринял несколько достаточно неуклюжих попыток прикрыть отсутствие своего шефа. В эфире показали несколько встреч российского президента с некоторыми губернаторами и с российскими женщинами на 8 Марта, которые, как довольно быстро выяснилось, были сняты заранее. Интрига сохранялась до 16 марта, когда Путин появился в Санкт-Петербурге, где встретился с президентом Киргизии Алмасбеком Атамбаевым. И вот во время своего отсутствия Путин неожиданно дает поручение своему правительству рассмотреть вопрос об единой валюте для стран Евразийского экономического пространства.
Пикантность ситуации заключается в том, что 11 марта российский президент намеревался прибыть с визитом в Казахстан, где должен был встретиться с президентами Нурсултаном Назарбаевым и Александром Лукашенко, эта встреча была в итоге перенесена. Понятно, что причина, по которой Путин перенес встречу в Астане и по которой он десять дней был не доступен широкой общественности, была очень весомой и в то же время естественной. Она не представляла какой-то проблемы. По крайней мере, в Казахстане это не вызвало никакого особенного беспокойства. Хотя для Астаны визит Путина был очень важен в контексте предстоящих 26 апреля выборов президента.
Соответственно возникает вопрос, в связи с чем возникла необходимость делать такое заявление. Особенно если учесть, что Путина в этот момент не было на месте и в России в связи с этим распространялись самые разнообразные слухи. Тем более что вопрос о единой валюте вообще не стоял на повестке дня ЕАЭС, все финансовые моменты интеграции были ранее отнесены на 2025 год. Кроме того, не стоит забывать и о крайне неблагоприятном фоне для появления идеи об единой валюте, все-таки не так много времени прошло с момента обвальной девальвации российского рубля. Конечно, можно предположить, что таким образом российский президент напомнил о себе как раз для того, чтобы пресечь все возможные слухи.
Но, скорее всего, дело все же было именно в Казахстане. Условно говоря, Москве нужно было напомнить о своем присутствии и своих интересах. Отсюда и идея единой валюты, самая безопасная из всех возможных. Например, предложение создать единый парламент, которое пару лет назад озвучил спикер Государственной Думы России Сергей Нарышкин, или идея согласовывать внешнюю и оборонную политику выглядели бы куда менее безобидно. Потому что это означало бы уступить в вопросах суверенитета Казахстана в пользу России. Единая валюта также предусматривает отказ от части суверенитета, пример Греции в этом смысле весьма показателен. Но общую валюту нельзя быстро ввести в обращение. Этот процесс априори долгий и требует длительного согласования позиций сторон. Причем не важно, идет ли речь о некоей общей валюте под гипотетически возможным названием алтын или о российском рубле в качестве единой валюты для всех стран ЕАЭС.
Показательно, что отрицательная реакция на это предложение Путина со стороны Казахстана и Беларуси была вполне ожидаемой. Собственно, это и произошло. К примеру, в Казахстане целый ряд близких к власти общественных деятелей практически сразу отвергли возможность перехода к единой валюте. Наверняка в Москве отдавали себе отчет в том, что в Астане и Минске именно так и среагируют на неожиданную инициативу российского президента. Тогда зачем это вообще было нужно, помимо того чтобы напомнить партнерам о российских интересах в интеграционном процессе. Может быть, речь шла о том, что данная инициатива адресована вовсе не Астане и Минску.
Возможно, она адресована российским элитам и отчасти российскому же общественному мнению. Президент Путин таким образом напоминает своим, что общая идея остается прежней, что Россия, несмотря на все неблагоприятные обстоятельства, не отказывается от своих планов по обеспечению лидерства на постсоветском пространстве. Она все еще экономически сильна, не правы те, кто в этом сомневается, и российский рубль, опирающийся на российскую экономику, сохраняет свою привлекательность, в том числе для соседей, даже если они этого пока не хотят. В таком контексте неожиданное предложение Путина для внутреннего употребления выглядит вполне логично. Конечный результат здесь не так важен, важна идея.
Торговые войны нового времени
Этой весной Казахстан и Россия обменялись серией запретов на отдельные виды продукции, в основном это касалось продовольствия. Хотя еще ранее Казахстан запрещал поставки бензина из России, опасаясь разорения своих нефтеперерабатывающих заводов. Но это решение не имело такого резонанса, как запрет на продажу молока и конфет. Причем Казахстан воспользовался известной старой российской практикой времен Онищенко, когда Москва запрещала то импорт вина из Молдавии, то боржоми из Грузии по санитарным, а вовсе не по политическим причинам. Поэтому в некоторых видах российской продукции нашли запрещенные вещества. В ответ в России сделали то же самое в отношении казахстанской молочной продукции, некоторых овощей, и заодно обнаружили орехи и курагу из США, которые после расфасовки поставили в Россию из Казахстана. Кроме того, был введен запрет на осуществление транзита через территорию России в Казахстан куриных окорочков.
В СМИ назвали это торговой войной между Россией и Казахстаном. Практически сразу официальные представители двух стран опровергли это, не согласившись с такой интерпретацией происходящих событий. Причем опровержения поступили практически синхронно, это говорит о том, что власти двух стран оперативно связались друг с другом и постарались погасить в зародыше намечавшийся конфликт. Меньше всего Астане и Москве было нужно публичное выяснение отношений.
Но тем не менее осадок остался. Проблема по большому счету в российской девальвации прошлого года, которая привела к резкому удешевлению продукции из России. В результате многие производства в Казахстане столкнулись с проблемой сбыта своей продукции. А это означало, что завтра эти предприятия начнут сокращать рабочую силу, перестанут платить налоги. Для государства в Казахстане это была очень серьезная проблема, у которой не было очевидных решений.
Астана могла либо восстановить прежнее соотношение курсов рубля и тенге, то есть провести шоковую девальвацию, либо оказать адресную поддержку тем предприятиям, которые столкнулись с кризисом сбыта. Других возможностей у казахстанских властей по большому счету не было. Нахождение в Евразийском экономическом союзе ограничивало свободу маневра.
Наверняка казахстанские власти ставили перед Москвой вопрос о необходимости найти способ решить возникшую проблему. Но в России, очевидно, не стали ничего предпринимать, для российской стороны важнее поддерживать экспорт товаров. В апреле Москва приняла решение об ускорении возврата НДС при экспорте. Кроме того, Казахстан имеет значение как весьма важный рынок сбыта для российской продукции, особенно машиностроительной, которая не находит сбыта на других рынках.
Поэтому в Казахстане помимо пропагандистских мероприятий вроде «Покупай казахстанское» стали применять также ограничительные меры в духе Онищенко. Судя по скорости реакции Москвы и Астаны, посланный сигнал дошел до адресата. В России решили, что скандал ей не нужен и дальнейшее развитие конфликта может привести к нежелательным последствиям. Плюс к этому в марте-апреле происходило укрепление рубля, что способствовало некоторому смягчению проблемы, но не ее разрешению. Тем более что укрепление рубля вполне может носить временный характер.
Во-первых, потому что это во многом результат сочетания высокой рублевой ставки российского Центробанка и низкой ставки на его же валютные кредиты. Соответственно, сегодня можно взять валютный кредит под пару процентов в год, продать валюту и разместить рубли под 15 процентов годовых минимум. Это очень выгодная схема. Но в середине апреля Центробанк России снизил ставку рублевых кредитов и повысил ее на кредиты в валюте. Рубль сразу отреагировал на эти меры снижением своего курса.
Во-вторых, фундаментальные причины кризиса в России остались прежними. Речь идет об общей стагнации в экономике, упали инвестиции, снизился потребительский спрос, упали одновременно импорт и экспорт, сократились продажи потребительских товаров. В этой ситуации нет причин для укрепления рубля. Более того, государству в России нужен слабый рубль, чтобы наполнить бюджет. Напомним, что в прошлом году именно девальвация помогла выполнить план по обеспечению доходов бюджета. Потому что доллары, полученные государством от экспортных пошлин на нефть, были проданы в конце года по новому курсу, и это помогло наполнить бюджет. В этой связи укрепление рубля бюджету не помогает.
Практически единственная причина его укрепления в последние месяцы может быть связана с имиджевыми задачами. Москве необходимо продемонстрировать какие-то успехи, показать устойчивость экономики. Показательно, что рубль укреплялся как раз до пресс-конференции президента Путина и стал падать почти сразу после ее завершения.
Так что для Казахстана остается актуальным вопрос – что делать с растущим российским импортом, который в три раза превосходил казахстанский экспорт в Россию по итогам 2013 года. Тогда рубль еще был стабилен. Каким будет итог 2015 года, вопрос остается открытым.
В этой ситуации активизировались те, кто прогнозирует неизбежную девальвацию казахстанского тенге. Такие прогнозы делали этой весной некоторые иностранные банки, об этом все чаще говорят и специалисты и обычные люди. Хотя жестче всех, как это ни парадоксально, выступили представители банковского сообщества. Гораздо логичнее было бы ожидать поддержки этой идеи со стороны экспортеров. Но для банкиров такое нетерпение несколько нелогично. Напротив, они должны быть заинтересованы в стабильности правил игры. Любая масштабная девальвация несет банкирам серьезные проблемы. Но у нас самое большое нетерпение, вплоть до призывов провести девальвацию, проявляет почему-то Народный банк.
В принципе, девальвация в нынешних условиях не создаст проблем тем, у кого есть любые по размеру капиталы, все они давно уже держат свободные средства исключительно в валюте. Девальвация заденет обычных людей, потому что неизбежно приведет к дополнительному росту инфляции и обесцениванию текущих доходов граждан. С учетом доли импорта в потреблении граждан это практически неизбежно. При этом слабый тенге мало поможет местным производителям. Потому что они производят продукцию той же товарной номенклатуры, что и в России, а вряд ли у нас будут делать девальвацию до российского уровня. Все то, что импортируется, вряд ли можно заместить местной или даже российской продукцией. Значит, оно просто станет дороже.
Так что торговые войны – это, конечно, не выход, но что-то делать все равно надо.
Печальная история
Всегда печально, когда уходят еще совсем молодые люди. Это горе для всех их близких и сожаление о том, что это произошло в расцвете сил. Когда это происходит с успешными и известными людьми, сожаление испытывает очень большое число людей. Неожиданная смерть руководителя Казатомпрома Нурлана Каппарова, которому еще не исполнилось 45 лет, стала настоящим потрясением для общества. Каппаров был в Казахстане одним из тех, кто олицетворял успешного молодого человека из начала 1990-х годов, который сделал себя сам. Он прошел через бурные девяностые со всеми их яркими и сложными моментами, испытал взлет в крайне юном возрасте, когда стал руководителем нефтяной компании «Казахойл», затем падение, когда его отставили от этой должности. Он работал над собой, уехал учиться в Америку, снова вернулся на государственную службу, опять был отставлен, создавал предприятия, всегда был успешным бизнесменом. Потом был снова призван на службу, на этот раз в Министерство экологии и, наконец, пик карьеры – руководитель крупнейшей в мире компании по добыче урана. Смерть настигла его на взлете.
Это была невероятно яркая для Казахстана карьера и настолько же невероятное упорство. Дело не только в том, что человек добился всего сам, важно, что он буквально продирался через превратности судьбы. И в этом жизненный урок для всех молодых, все зависит только от тебя. Конечно, не всем довелось встретить в расцвете сил распад СССР и использовать все открывшиеся невероятные возможности. Но сколько их было тогда, молодых и горячих, и сколько из них смогли в итоге состояться и стать настолько необходимыми и полезными государству, чтобы снова и снова быть призванными на государственную службу.
Каппаров, несомненно, был звездой в своем поколении и сгорел он очень быстро. Никто не может изменить свою судьбу, но оставить след могут все, просто не у всех это получается. Нурлан Каппаров своей жизнью и смертью оставил свой след в истории современного Казахстана.
Как слово наше отзовется?
Приговор, пусть даже условный, все равно приговор. В этой ситуации государство вполне можно понять. Оно старается остановить накал дискуссий в обществе, вызванных кризисом вокруг Украины, которые зачастую предпринимают довольно жесткий характер. В этом смысле условный приговор Шевцовой – это предупреждение, чтобы спорящие в Интернете несколько сбавили свой тон. При этом государство действует вполне последовательно. Да, безусловно, Россия – это важный стратегический партнер, и Казахстан уважает ее интересы, но это не означает, что Астана должна следовать в фарватере российской политики, какими бы не были ее мотивы. Поэтому мы в свое время не признали Абхазию и Южную Осетию, но точно так же не признали и Косово. Поэтому у нас судят тех добровольцев, которые воевали в Донбассе, точно так же, как и тех, кто воевал в Сирии.
Но государству не позавидуешь. Общество в Казахстане взбудоражено украинскими событиями. Хотя, конечно, для большей части населения, особенно на селе, этот конфликт очень далек от его интересов, но активная часть общества очень бурно участвует в дискуссии. Наверное, в нашей недавней истории еще не было такого момента, когда появился столь серьезный раскол по отношению к происходящему.
Многие, и это не обязательно только русская часть населения, но также и казахи и представители других национальностей, поддерживают в конфликте Москвы и Киева российскую сторону. Они полностью воспринимают аргументацию действительно мощной и эффективной российской пропаганды, которая работает на информационное обеспечение конфликта России с Украиной и Западом. Здесь и приход к власти в Украине «хунты и фашистов». Здесь и антизападные настроения, которые, с одной стороны, опираются на идею восстановления прежней мощи Советской империи, а с другой – на необходимость противостоять старому противнику, который стоял и стоит за всеми недружественными акциями против России и бывших советских республик и их совместных проектов. Например, Евразийского экономического союза.
Логика здесь вполне понятная. Евразийский экономический союз воспринимается определенной частью населения, как средство восстановления прежнего потерянного государства. Антизападные настроения и резкость по отношению к современной Украине – это внешняя сторона медали. Внутри у многих находится стремление к максимально возможному сближению с Россией как потерянной большой родиной и единственной надеждой на восстановление прежнего статуса, и все, что может помешать этому процессу, воспринимается крайне негативно.
Очень характерно, что в самой России существуют самые разные идеологические движения, от либералов до коммунистов и империалистов, даже русские националисты там делятся, как это ни парадоксально, на проукраинских и пророссийских. При этом интеллектуальная часть общества, по крайней мере в столице, в значительной мере весьма критически относится к новой империалистической политике Москвы. Но в Казахстане все наоборот. Здесь, в русской части интеллектуального сообщества, пожалуй, только Сергей Дуванов близок по своим взглядам к российским либералам. Остальным все же ближе политика Москвы. Даже видный оппозиционер Петр Своик видит единственный возможный вариант для Казахстана в максимальном сближении с Россией вплоть до создания единой валюты и проведения согласованной экономической политики. Он категорически исключает даже мысль о том, что возможны какие-то другие сценарии. Например, оставить все как есть, ведь были у нас совсем недавно неплохие отношения и без единой валюты.
Более того, те, кто придерживается жестко пророссийской точки зрения, все время ставят вопрос о том, что время многовекторной политики заканчивается, что Казахстан должен определиться. Подоплека таких заявлений предельно радикальная, потому что она предусматривает только один вариант – встать на одну сторону с Россией против ее врагов. Как известно, тот, кто не с нами, тот, соответственно, против нас. А если опять же оставить все как есть, не вставать ни на чью сторону в этом конфликте России и Запада, не создавать никому проблем, ни в коем случае не оказаться на условной «линии огня».
При этом у большей части активного казахского населения другая логика. Здесь весьма критически относятся к позиции Москвы в украинском конфликте. Причем критичность основывается на опасениях относительно того, что Россия на самом деле стремится к восстановлению своей прежней империи. Данные страхи имеют двойственный характер. С одной стороны, как минимум в казахском обществе опасаются потери части территории согласно крымскому прецеденту. С другой – как максимум здесь боятся реальной потери государственного суверенитета, превращения Казахстана в нечто подобное новому Татарстану.
При этом антизападная и антифашистская риторика Москвы не является для казахского населения достаточным основанием для того, чтобы перестать опасаться возросшей агрессивности российской политики. По большому счету казахское общество в целом индифферентно к вопросам внешней политики. Оно может быть критически настроено к Западу, все-таки российская пропаганда сказывается. Кроме того, это накладывается еще и на растущее влияние ислама, а многие практикующие мусульмане, как известно, критически относятся к политике Запада. Но новую перешедшую в наступление Россию казахское население все же опасается больше.
Отсюда растущее недопонимание между двумя наиболее важными группами населения Казахстана. Они по-разному смотрят на действительность. Хотя и среди русского населения существует весьма активная группа людей, которые трезво смотрят на ситуацию. Особенно много их среди бизнесменов, но очень мало среди интеллектуалов. Да, возможно, что они были бы не против восстановления самых тесных связей с Россией. Они также могут разделять антизападные настроения. Но как прагматиков их не может не беспокоить растущая радикализация дискуссии в общественном мнении. Потому что для них становится все более очевидно, что новая политика Москвы в нынешних условиях явно непрактична. Она просто нереализуема, слишком силен Запад и слишком слабы позиции России. В то время как возникшая в связи с ней эйфория, которая охватила многих в Казахстане, вполне может создать в стране ненужное напряжение. К примеру, для бизнеса это плохо, но и для общего климата тоже не очень хорошо.
Но, пожалуй, самое сложное, что в силу общего кризиса взаимопонимания наметилась тенденция разделения интеллектуального сообщества. Традиционно оно активно общалось друг с другом, но сегодня все чаще встречи проводят только в своем кругу. Если же вопросы касаются острых тем, например, той же Украины, то радикализм некоторых суждений и явная идеологическая мотивация вынуждают многих отказываться от участия в дискуссии на чужом поле. К примеру, на встрече в начале апреля в клубе КИПР по поводу украинских событий были очень жесткие высказывания со стороны отдельных участников, на что обратил внимание тот же Петр Своик, один из немногих неказахов на этой встрече. Но он, в свою очередь, сделал заявление о неотменяемости Евразийского экономического союза. То есть повторил свой основной тезис, что у Казахстана нет другого пути кроме как пойти на максимальное сближение с Россией.
Здесь возникает очень важный вопрос: возможен ли вообще диалог при такой принципиально разной позиции по ключевым вопросам? По крайней мере сейчас диалог явно затруднен. Стороны слишком эмоционально и непримиримо настроены по отношению к позиции друг друга. На этом фоне государство выступает как рефери над схваткой, не давая «горячим головам» сойтись в клинче дискуссии без правил. Государство оказалось самым умеренным в вопросах идеологии и пропаганды, оно упорно разводит противников по разным углам ринга. Оно проводит мероприятия по 550-летию Казахского ханства, ведет активную подготовку к празднику 70-летия Победы, делает акцент на общих ценностях. Парадокс ситуации в том, что все это делает сильная вертикаль власти и большая часть общества ей за это благодарна. Потому что по большому счету государство избавляет консервативное большинство от необходимости слушать радикалов с обеих сторон и делать выбор своей стороны в их ожесточенном споре.
Если на секунду представить, что у нас была бы открытая общественная дискуссия в духе либеральной демократии, если бы Шевцова-Валовая, а также ее сторонники и противники могли спорить в открытом эфире, то можно представить, куда бы она нас завела. Иногда все-таки лучше молчать.
След от нефти и Карачаганака
Самая крупная за последнее время сделка в мире большой нефти – покупка голландско-британской компанией Royal Dutch Shell британской BG – имеет отношение к Казахстану сразу в двух аспектах. Во-первых, и это самое главное, одним из основных активов BG является доля в Карачаганакском газоконденсатном месторождении в Западно-Казахстанской области. При этом англичане совместно с другим крупным акционером – итальянской компанией Eni – по очереди выступают здесь в роли оператора проекта.
Во-вторых, проведенная в кратчайшие сроки покупка BG, от момента выдвижения предложения до его принятия прошло меньше трех недель, может служить ориентиром в мире большой нефти. Последний находится в весьма затруднительном положении вследствие прошлогоднего падения цен на нефть и отсутствия понимания, как ситуация будет развиваться в дальнейшем. И в такой ситуации Shell вдруг покупает BG за 47 млрд. британских фунтов (70 млрд. долларов) с 50-процентной премией к цене фондового рынка. От такого предложения действительно трудно отказаться, и акционеров BG можно понять, почему они долго не размышляли.
Очевидно, что для Казахстана в принципе ничего не меняется. Shell покупал британскую компанию в том числе из-за ее компетенций в области добычи газа и газоконденсатов. Поэтому на Карачаганак будут приезжать, возможно, те же менеджеры. Ничего не изменится и в отношениях с государством. Система давно отстроена, и существующие отношения выгодны Казахстану.
В частности, казахстанская сторона располагает газом с Карачаганака по дешевой цене. Он поступает на газоперерабатывающий завод в российском Оренбурге, а затем становится собственностью совместного российско-казахстанского предприятия Казросгаз. Именно за счет этого газа длительное время снабжалась даже южная столица – Алматы. Это было связано с договоренностями, когда за счет карачаганского газа россияне поставляли в Алматы газ из Узбекистана, который они закупали по собственным соглашениям. Даже если сейчас эта схема уже не действует, то Казросгаз вполне нормально себе существует.
Но более интересно, почему Shell купил BG в ситуации общей неопределенности на нефтяном рынке? Конечно, объективные причины налицо. Здесь и снижения затрат за счет объединения (2,5 млрд. долларов в год), и увеличение запасов на 25 процентов, и приобретение технологий и компетенций по добыче газа и производству сжиженного газа, и планы по развитию бразильского шельфа.
Вопрос не в самой сделке, а во времени ее проведения. Она была проведена в ситуации, когда сразу несколько факторов угрожают вероятным падением цен на нефть. Это и соглашение с Ираном, которое может привести к снятию санкций и появлению на рынке дополнительных объемов иранской нефти. Во всех хранилищах Ирана, наземных, а также на танкерах, может находиться до 75 млн. баррелей. Плюс Иран может в кратчайшие сроки нарастить экспорт с нынешних 1,1 млн. баррелей в день до 2,5 млн., а в отдаленной перспективе еще и больше, если придут иностранные технологии и инвестиции.
Это и рост добычи в Саудовской Аравии, Ираке, России и даже США, несмотря на сокращение у американцев общего количества нефтедобывающих скважин. Это и затоваривание нефтяных хранилищ по всему миру, что угрожает дополнительным переизбытком предложения нефти, когда они заполнятся.
Возможно, поэтому, например на Западе, иногда пишут, что Shell переплатил. Но с другой стороны, компания с самой большой выручкой в мире западных нефтяных гигантов наверняка тщательно проанализировала ситуацию. Конечно, не исключено, что цены на нефть могут упасть, и, скорее всего, это произойдет в ближайшей перспективе, когда подпишут реальное соглашение с Ираном или когда заполнятся нефтехранилища, но затем они, вероятнее всего, снова поднимутся. У Shell долгосрочная стратегия, что, в общем-то, и правильно для крупного игрока. Вопрос в ресурсах, которые у вас есть, чтобы переждать период сверхнизких цен. Это, разумеется, касается и нефтедобывающих государств.