Булат Абдулин
Одним из следствий трагических событий в Жанаозене, безусловно, стал рост забастовочного движения. В 2012 году бастовали шахтеры «Казахмыса», металлурги «Арселор-Миттала» из Темиртау. Последний случай на самом деле самый показательный из всех. Это повод не столько поговорить о том, как западный менеджмент управляет бывшим флагманом советской индустрии и как он решает вопросы социального обеспечения, сколько о том, что происходит с указанным флагманом в рыночных условиях.
Металлурги с комбината «Арселор-Миттал» летом собирались проводить забастовку в связи с тем, что их не удовлетворило предложение администрации о повышении зарплаты на 10 процентов. Помимо требований повысить зарплату на 30 процентов, металлурги выдвинули еще одно любопытное требование – ввести мораторий на увольнение персонала и провести укомплектование штатной численности всех работников. На комбинате сейчас работает 16 с половиной тысяч человек и планируется уволить еще 1 тыс. Профсоюз указывает, что всего с 1996 года было уволено 14 тыс. человек.
Вопрос о численности работников очень интересный сам по себе. Дело в том, что в 1970-е годы на тогда еще Карагандинском металлургическом комбинате работало 44 тыс. человек, на 1987 год их было уже 38 тыс. Сейчас осталось 16 500 работников, и индусы хотят сократить еще 1 тыс., что, собственно, и вызывает недовольство работников.
Хотя логика действий компании «Арселор-Миттал» вполне понятна. У нее много металлургических заводов по всему миру, но значительное число занятых работает на бывших советских заводах в Казахстане и в Украине. В целом примерно треть всех сотрудников «Арселор-Миталла» работают в Казахстане и Украине, включая угольный департамент, хотя местные комбинаты обеспечивают только незначительную часть всей сталелитейной продукции компании. В год объединенная компания по всему миру производит около 100 млн. тонн стали, в Казахстане же выплавляется 3,5–4 млн. тонн в год плюс к этому еще прокат и чугун, в Украине – 7 млн. тонн. Но обычно в качестве показателя указывают на объемы производства на том или ином комбинате именно стали.
Показательно, что «Арселор-Миттал» проводит линию на сокращение персонала не только в Казахстане, но и в Украине, где у нее в собственности находится комбинат «Криворожсталь». После «оранжевой революции» 2005 года в Украине новые власти отменили приватизацию данного комбината украинской группе Рината Ахметова – Игоря Пинчука, последний был зятем бывшего президента Леонида Кучмы. Затем продали его на открытом аукционе, где его и купил Миттал. В 2005 году на «Криворожстали» работало 52 тыс. человек, в 2007-м – уже 45, а в 2010 году – только 37 тыс. работников. При этом «Криворожсталь» производит в год 7 млн. тонн стали, еще 6 млн. тонн проката и 7 млн. тонн чугуна. То есть по объемам производства он примерно в два раза больше завода в Темиртау, ну и работников также в два раза больше.
Здесь надо учитывать, что индусы сокращают численность рабочих на бывших советских металлургических гигантах в первую очередь потому, что их здесь слишком много. На капиталистическом Западе на металлургических производствах обычно занято гораздо меньше людей. С одной стороны, они все время модернизируются и автоматизируются. Например, здесь давно применяется непрерывная разливка стали, которая была введена в Караганде только при индусах. С другой стороны, время больших металлургических гигантов, которые составляли основу тяжелой промышленности в XIX и XX веках, вообще в мире уходит в прошлое.
По крайней мере, это справедливо для Европы, где производство стали становится все более невыгодным, в том числе из-за высоких зарплат. Сегодня в Европе, по данным местного металлургического союза, производится в год около 170 млн. тонн стали, на производстве которого занято примерно 340 тыс. человек. Соответственно на одного работника приходится около 500 тонн стали. Сегодня на заводе «Арселор-Миттал» в Темиртау на одного работника приходится 200 тонн стали.
Для примера, в России на Новолипецком металлургическом комбинате сейчас работает 70 тыс. человек, которые производят 11,5 млн. тонн стали. Соответственно на одного работника приходится 170 тонн в год. В Магнитогорске примерно 55 тыс. человек производят также примерно 11,5 млн. тонн стали в год, то есть около 210 тонн на работника.
Понятно, что все такие сравнения весьма условны, они не учитывают сложности всей номенклатуры производимых из стали готовых товаров, общей эффективности управления, отдаленности от портов, что влияет на логистику, но общая тенденция весьма показательна. Старые советские металлургические заводы менее производительны, они обеспечивают занятость большего числа работников на единицу продукции. В этой ситуации важным фактором обеспечения их прибыльности является более низкий уровень заработной платы в сравнении с мировой практикой.
Это справедливо и для российских заводов и для заводов группы Миттала в Казахстане и Украине. Низкие зарплаты во многом позволяют получать прибыль даже при изначально невыгодных условиях, например, отдаленности от морских портов. Если учесть, что значительная часть реализации продукции металлургических заводов на территории бывшего СССР обеспечивается за счет экспорта на мировые рынки, это очень важный показатель.
Естественно, что именно по этой причине тот же Миттал предпочитает закрывать металлургические заводы в Европе, но оставляет их в Казахстане и Украине. Но индусы все время пытаются повысить производительность труда на своих заводах, потому что они управляют ими по всему миру и у них есть для этого готовые модели. Понятно, что содержать значительное число работников ради социального спокойствия, как это делают в той же России, им невыгодно.
Однако в Казахстане и Украине они все же не пошли на революционные изменения, что было бы типично для мировой капиталистической практики и проводят постепенную, но весьма последовательную политику сокращений. В том числе за счет программы добровольного увольнения с выплатой части зарплаты вперед. В то время как российские заводы сохраняют прежнее количество работников, которое практически не изменилось с советских лет.
Несомненно, что сокращение общего потребления стали в мире в связи с замедлением мировой экономики и сокращением спроса неизбежно приведет к перепроизводству продукции и падению цен. В этой ситуации нереформированным советским заводам в России с их огромным числом работников, будет сложно адаптироваться к новым условиям. Низкие зарплаты не смогут компенсировать всех потерь в случае сокращения экспорта. Сразу начнут сказываться проблемы логистики, качества управления, умения находить сбыт продукции на падающих рынках.
Что касается заводов Миттала, то при всех известных минусах только в Казахстане за последние 15 лет была проведена значительная реорганизация, включая сокращение персонала почти в два раза с советских времен. За это же время в Казахстане были введены в действие новые логистические маршруты в китайском направлении, что позволяет выходить на порты Китая. Кроме того, у глобальной корпорации «Арселор-Миттал», естественно, существуют хорошие сбытовые сети по всему миру, и им проще продавать свою продукцию, в том числе с казахстанского завода. Собственно, поэтому владельцы российских заводов этим летом уже выражали опасения в связи с возможной конкуренцией со стороны казахстанского завода Миттала в случае начала борьбы за выживание металлургической отрасли.
Безусловно, можно понять работников металлургического завода в Темиртау. Они часто апеллируют к советскому прошлому, когда их статус и статус их предприятия были весьма высоки, поэтому помимо требований о повышении зарплаты они требуют прекратить увольнения и восстановить численность. Но с экономической точки зрения проблема в том, что в конкретной ситуации с Темиртауским заводом после распада СССР вопрос вообще стоял о его существовании.
Дело в том, что сама концепция строительства такого завода в Казахстане была экономически сомнительна при отсутствии спроса на продукцию внутри республики (не больше 5 процентов от всей продукции потреблялось в КазССР) и при наличии расположенных поблизости комбинатов в Магнитогорске и Кузбассе с аналогичной по номенклатуре продукцией.
Завод в Темиртау построили исходя из логики поражений начального этапа войны, когда немцы захватили основные производящие районы СССР, расположенные на западе страны. Отсюда была сформулирована необходимость иметь запасную металлургическую базу в удалении от основных театров военных действий в Европе. При этом в СССР совсем не думали о рентабельности производства, о транспортной доступности и затратах на перевозку сырья и готовой продукции. При плановой экономике это было неважно. Важно было, что рядом с заводом в Караганде были запасы коксующегося угля и сравнительно недалеко – запасы железной руды. Это было значительное преимущество, но после краха плановой экономики для Темиртау естественным образом возникла проблема сбыта.
Собственно, такая же проблема возникла и в отношении карагандинского угля. В советские времена Карагандинский угольный бассейн выдавал до 50 млн. тонн угля в год. В комбинате «Карагандауголь» со всеми дочерними и вспомогательными подразделениями числилось 120 тыс. работников. В 1989 году комбинат добыл 52 млн. тонн угля, из них 42 млн. тонн подземным способом и 10 млн. тонн открытым способом на угольных разрезах. Сейчас угольный департамент компании «Испат-Кармет» производит до 12 млн. тонн угля в год, из которых около 7 млн. тонн потребляет завод в Темиртау. Оставшийся уголь поставляется, в том числе и на завод Миттала «Криворожсталь» в Украине. Как и в ситуации с металлом Темиртау, главная проблема карагандинского угля – высокие затраты на его транспортировку. Поставки в Украину осуществляются в рамках одного холдинга, но если поставлять уголь на мировые рынки, то пока он доедет до Новороссийска или Владивостока, то станет золотым.
В угольном департаменте «Испат-Кармета» работает до 15 тыс. человек, на момент образования компании в 1996 году на 15 шахтах (из 26, которые существовали во времена СССР) работало около 30 тыс. человек. Здесь также действует программа постепенного сокращения, которая также вызывает протесты профсоюзов.
Но что показательно, в июле американское угледобывающее подразделение российской компании «Северсталь» объявило о сокращении 225 работников, что составило 28 процентов от всего персонала. В 2011 году данное подразделение на пяти шахтах и двух разрезах добыло 2,6 млн. тонн коксующегося угля и 800 тыс. тонн энергетического угля. То есть 800 человек обеспечили добычу примерно 20 процентов объемов добычи угольного департамента «Испат-Кармета».
Наверняка, что с точки зрения Миттала у нас работает еще очень много людей на производстве, что несравнимо с мировым уровнем. Понятно, что никто не будет работать без прибыли, очевидно, что конкурентным преимуществом Миттала, как и российских частных металлургических компаний, является более низкий уровень оплаты труда, чем в Европе. Но и производительность труда в Европе выше.
Но самое главное в том, что советская весьма неэффективная модель крупного промышленного производства медленно, но верно уходит в прошлое. Хорошо это или плохо другой вопрос. Для Казахстана же важно, что нынешние социальные протесты металлургов в Темиртау имеют отношение к 16-тысячному коллективу, который является частью мировой компании и с большей долей вероятности выдержит будущий кризис перепроизводства черных металлов. Значит, и проблема вполне обсуждаемая и решаемая. И совсем другое дело, если бы в середине 1990-х годов вдруг совсем остановился бы комбинат с 38 тысячами работников, которых могли бы поддержать 120 тыс. шахтеров и других служащих комбината «Карагандауголь».
публикация из журнала "Центр Азии"
июль/август 2012
№13-16 (71-74)