В последнее время история оказалась в центре внимания государственной политики не только у нас в Казахстане, но и в соседней России. Так, президент Владимир Путин предложил создать единый учебник истории, с тем чтобы снять острые проблемы в исторической науке. Это стремление российского президента вполне понятно, потому что хаос в истории, в оценке тех или иных событий, способен оказать влияние на государственную идеологию. Для России, как и для Казахстана, вопрос государственной идеологии сегодня играет ключевую роль.
Вопрос стоит о том, чтобы обеспечить относительный порядок в исторической идеологии страны. В случае с Россией это, наверное, самая важная проблема, потому что Москва явно стремится к внутренней консолидации перед лицом внешних вызовов. Здесь можно спорить, насколько такая позиция оправдана в современных условиях, но тем не менее это факт. А для внутренней консолидации самый логичный способ заключается в том, чтобы опереться на историю российского государства.
Для Казахстана задача идеологии и истории также остро стоит на повестке дня. Хотя естественно, что наши проблемы отличаются от российских. Однако вопрос о некоторой степени идеологической консолидации также стоит на повестке дня. Парадоксальным образом эта задача встала после начала процессов интеграции с Россией. Потому что Казахстан столкнулся с проблемой, как не потерять себя в большой России. Причем не только политически, но, что, может быть, еще важнее, идеологически. Если же Россия консолидирует свою историю, то это не может не задеть истории Казахстана, а значит, и его интересов, хотя бы потому что в последние несколько сот лет они были тесно связаны друг с другом.
Характерна разница в подходах к решению исторической проблематики в России и в Казахстане. Наши государственные органы стремятся расширить знания, отправляют экспедиции в иностранные архивы. В то время как в России в этом нет необходимости. Поэтому российские историки ведут речь об интерпретации спорных моментов. В истории как составной части идеологии интерпретация имеет большее значение, чем исторический факт.Например, 20 августа на заседании рабочей группы Российского исторического общества директор Института всеобщей истории Владимир Чубарьян отметил, что одной из сложных тем является национально-региональная проблематика. По его словам, она ничуть не «легче истории советского общества», потому что предстоит решить, как описывать в учебниках «присоединение национальных регионов к России».
В Казахстане соответствующие министерства пока сосредоточились на поиске фактов. Потому что интерпретация – гораздо более сложная и ответственная задача.
Когда в России обсуждали задание Путина о создании единого учебника истории, то местные историки в первую очередь насчитали около 30 спорных моментов, которые нуждались в интерпретации. Причем факты эти всем известны и хорошо проработаны в исторической науке. Вокруг этого и идет дискуссия. И это абсолютно правильный подход, потому что надо исходить из существующих проблем.
В Казахстане сложность заключается не в отсутствии соответствующей фактической исторической информации. Вряд ли можно найти что-то принципиально новое в иностранных архивах. Проблема заключается в том, что у нас в отличие от России нет тщательной проработки проблемных моментов на уровне качественных исторических монографий. Отдельные работы есть, но их очень мало. Такие работы как раз и должны составить базу для последующей интерпретации. Хотя интерпретация все равно необходима, собственно, в ней и заключается весь смысл в случае появления государственного интереса к истории и идеологии.
Поэтому и начинать лучше всего с определения проблемных моментов нашей истории. При самом первом приближении мы можем насчитать в нашей истории не менее 20 таких проблемных ситуаций, по поводу которых сегодня нет однозначных ответов.
Первая трудная ситуация связана с вопросом о происхождении государственности. Это очень тонкая и сложная проблема. С одной стороны, у нас есть классическая информация о времени образования Казахского ханства в 1460-х годах. Оно связано с известной откочевкой Джанибека и Гирея из так называемого государства кочевых узбеков хана Абулхаира в Моголистан. С другой стороны, чингизиды Джанибек и Гирей не появились из безвоздушного пространства. Они были сыновьями хана Барака, который был одним из последних общих ханов улуса Джучи, или Золотой Орды, до того момента, пока Абулхаир не узурпировал власть. Барак, в свою очередь, был внуком Урус-хана, главы левого крыла улуса Джучи, с XIII века располагавшегося на территории современного Казахстана.
Вторая спорная ситуация обусловлена происхождением этноса. Появились ли казахи как этнос в момент образования Казахского ханства? Или этнос образовался несколько раньше и ханство стало результатом его борьбы за самоопределение? Каким образом происходило формирование этноса в его нынешнем виде? Как казахский этнос связан с кипчаками и другими тюркскими племенами домонгольской эпохи? Какое отношение он имеет к монголам? Как можно охарактеризовать его связь с другими родственными этносами – кочевыми узбеками, моголами, ногаями?
Третья спорная ситуация связана с происхождением жузов, весьма специфической для кочевого общества организации, типичной только для казахов.
Еще можно просто перечислить как минимум десятка полтора сложных тем.
Четвертое – проблема отношений казахов, ногаев и моголов в XVI веке.
Пятое – роль чингизидов в истории казахского общества.
Шестое – отношение казахской истории к монгольскому периоду.
Седьмое – политические отношения кочевого и оседлого населения в истории, в случае казахской истории это Россия, Средняя Азия и Китай.
Восьмое – обстоятельства присоединения к России: добровольное или нет.
Девятое – отношение к политике Российской империи: цивилизаторская миссия или колониальные захваты.
Десятое – отношение к антироссийским восстаниям среди казахов. Борьба за свободу против колонизации или выступление против модернизации, связанной с цивилизаторской миссией Российской империи.
Одиннадцатое – отношение к политике по изъятию земли у кочевников-казахов в пользу русских и украинских крестьян-переселенцев.
Двенадцатое – отношение к административным реформам в казахской степи второй половины XIX века. Консервация общественных отношений, или первый опыт местного самоуправления.
Тринадцатое – обстоятельства восстания 1916 года.
Четырнадцатое – гражданская война, движение «Алаш» и коммунисты, отношение казахского населения.
Пятнадцатое – коллективизация.
Шестнадцатое – отношение к проблеме и обстоятельствам возникновения голода и массовой гибели среди казахского населения 1932–1933 годов, был он организованный или нет.
Семнадцатое – отношение к политике репрессий в бывшем СССР.
Восемнадцатое – отношение к фактору Мустафы Чокаева.
Девятнадцатое – отношение к политике индустриализации в Казахской ССР.
Двадцатое – политика русификации: естественный или организованный процесс.
Понятно, что это только самое общее приближение. При этом здесь не затрагиваются моменты из новейшей истории, начиная с декабрьских событий 1986 года. Но очевидно, что теоретически именно с интерпретации всем давно известной информации по данным актуальным вопросам и необходимо начинать процесс изучения истории с идеологической точки зрения.
публикация из журнала "Центр Азии"
июль-август 2013
№ 4 (86)