Султан Акимбеков
Помилование президентом России Владимиром Путиным опального олигарха Михаила Ходорковского стало очень большой неожиданностью для всех в мире, кроме, безусловно, непосредственных участников процесса. Последних явно было не очень много с учетом секретности процедуры. Причем, большую неожиданность вызвало не столько решение российских властей, сколько внезапное изменение позиции самого Ходорковского.
Дело в том, что ему осталось провести в заключении не так много времени. С учетом проявленного им упорства в предыдущие десять лет, следовало ожидать, что он предпочтет дождаться завершения срока и выйти с определенным моральным капиталом. Теоретически в этом случае он мог претендовать на роль лидера оппозиции. Собственно этого поступка от Ходорковского и ожидали все заинтересованные лица – от самой оппозиции до властей.
Навряд ли власти ожидали больших проблем от такого варианта развития событий. Трудно было представить, что Ходорковский может стать вторым Сахаровым. В современном российском обществе просто нет потребности в подобном авторитете. Кроме того, у опального олигарха слишком много минусов для публичного политика в российских реалиях. Это для Запада он фигура очень важная, но для России его политический потенциал был неизвестной переменной.
Но официальная Москва явно на всякий случай со своей стороны вела некоторую подготовку к завершению срока Ходорковского. Отсюда третье дело ЮКОСа, которое готовилось к рассмотрению. Теоретически ничто не мешало Москве дать Ходорковскому еще один срок. Тем более, что отношения России с Западом в последнее время сильно испортились и Москва могла не обращать внимания на его мнение.
Действительно, в России в этом году предприняли целый ряд действий, которые встретили жесткую критику со стороны западных политиков и общественного мнения. Здесь и дело Толоконниковой и Алехиной, которые провели панк-молебен в храме. Еще можно вспомнить арест экипажа судна «Гринпис» «Арктик Си», а также принятие антигейского закона. Все это вызвало негативную реакцию на Западе. На этом фоне дело Ходорковского как-то отошло на второй план.
И вот тут президент Путин неожиданно отпускает Ходорковского, который в тот же день улетает в Германию, где его встречает влиятельный посредник бывший министр иностранных дел Ганс-Дитрих Геншер. Все было сделано молниеносно. Причем, стороны просто игнорировали формальности. Наверное, непросто сразу вылететь в Германию из колонии, надо как минимум оформить документы.
Но еще более интригующим событием стала пресс-конференция Ходорковского в Берлине. Несмотря на то, что для ее проведения был выбран музей посвященный тоталитаризму в ГДР, что выглядело очень многообещающе для либеральной прессы, Ходорковский был более чем сдержан. Он заявил, что не собирается возвращаться в бизнес и не будет заниматься политической деятельностью. По отношению к властям и Путину Ходорковский также был максимально осторожен. При этом ведущая пресс-конференции даже высказала благодарность Путину.
Очевидно, что мы стали свидетелями многосторонней сделки, которая по сути не имела отношения к проблеме ЮКОСа и политическим процессам внутри России. При этом логика официальной Москвы вполне понятна.
Россия в своей антизападной риторике вплотную подошла к тому моменту, когда надо было или переходить к политике изоляции, или попытаться смягчить ситуацию. Тем более, что до Олимпиады в Сочи осталось совсем мало времени и Москве совсем не нужно, чтобы существующие проблемы в отношениях с Западом сказались на этом весьма важном для нее мероприятии. Уже известно, что многие главы государств отказались от посещения Сочи. Было бы хуже, если бы начался бойкот каких-нибудь отдельных спортсменов или ненужные акции протеста западных активистов.
Поэтому, очевидно, в Москве решили смягчить позицию, отпустили Толоконникову и Алехину, начали отпускать по амнистии активистов «Гринпис». Но все это было не слишком масштабно. Кроме того могло создаться впечатление, что Россия пошла на уступки под давлением западных стран. Слишком очевидной была ассоциация с фактором Сочи.
Помилование Ходорковского стало тем масштабным событием, которое позволило отодвинуть фактор Сочи, «Гринпис» и Толоконникову с Алехиной на второй план. Это событие прогремело, как гром среди ясного неба и позволило Москве утверждать, что она не действует под давлением.
Точно также понятна и мотивация немецких посредников. Во-первых, у них тесные связи с российской элитой. Бывший премьер Шредер входит в руководство дочернего предприятия «Газпрома», известный немецкий политолог Александр Рар также перешел на работу в «Газпром». Во-вторых, Берлин не заинтересован в возможной изоляции России. Для немецкой элиты тесное взаимодействие с Россией позволяет компенсировать ее недостаточную внешнеполитическую активность в масштабах ЕС.
Германия, будучи самой мощной экономикой Европы, традиционно отказывается от участия в громких внешнеполитических акциях. Например, таких как операции в Ливии и Мали. Это дает повод критикам обвинять Германию в своего рода бюргерской политике. Берлин является основным выгодополучателем от интеграции в рамках ЕС, но не готов нести политическую ответственность за общие внешнеполитические интересы Европы. Посредничество на ключевом восточном направлении дает немцам хороший пример альтернативной политике поиска компромиссов.
Сложнее с мотивацией Ходорковского. Фактически он пришел к тому решению, которое ему предлагали еще 10 лет назад – остаться в Европе. Объективно не было оснований полагать, что его взгляды изменились. И вдруг такой поворот. Скорее всего, совпало несколько факторов. Во-первых, Ходорковский мог разочароваться в тактике борьбы через суды и пребывание в тюрьмах. Угроза третьего срока могла подкосить его решимость. Во-вторых, действительно могли возникнуть проблемы со здоровьем у близких и он посчитал, что нет смысла больше находиться в тюрьме. В-третьих, очевидно, что у политической оппозиции в России в ближайшее время нет перспективы. В начале 2000-ых у Ходорковского и близких к нему людей могли быть определенные надежды, например, на «цветную революцию», вроде той, что произошла в Украине и Грузии. Сегодня таких иллюзий уже нет. В этой ситуации жертвенность выглядела не очень логичной. И, наконец, в-четвертых, Ходорковский мог найти для себя определенный смысл в происходящих событиях.
Например, ему могли сказать, что от его решения зависит пойдет ли Россия по пути изоляции и конфронтации с Западом или он предоставит властям возможность постепенно свернуть жесткую риторику и курс на конфронтационную политику. Тем самым они могут сохранить лицо. То есть, что он может помочь стране и решить свои проблемы.
Если это было так, то это хороший вариант для Ходорковского сохранить лицо, согласившись выйти из тюрьмы. Это может объяснить, почему он отказывается от жестких заявлений. Понятно, что его вряд ли могли напугать настолько, точно также маловероятно, что его могли купить. Он может вести себя так только если знает что-то такое, что неизвестно общественности. То есть, если он, к примеру, участвует в масштабной политической игре.
В любом случае хорошо, что все закончилось таким образом. Плохой мир всегда лучше хорошей драки.
Источник: ИМЭП