31 мая в Астане прошла очередная встреча глав государств ЕАЭС. Президент России Владимир Путин был весьма оптимистичен в оценке работы ЕАЭС и говорил о прогрессе в снятии торговых ограничений. Президент Беларуси Александр Лукашенко, напротив, был чрезвычайно пессимистичен и говорил о том, что торговых ограничений не стало меньше. Президент Армении Тигран Саркисян говорил о безопасности как важном факторе, без которого невозможно экономическое развитие. Он напомнил собравшимся о недавнем вооруженном конфликте с Азербайджаном и о том, что они также являются членами ОДКБ. Заявление армянского президента было принято к сведению, но в ЕАЭС нет консенсуса относительно армяно-азербайджанских отношений и нет желания в них вмешиваться.
С учетом того, что именно совет глав государств ЕАЭС является последней инстанцией в принятии решений, президенты согласовали ряд моментов в работе организации. Среди заявленных планов стоит отметить общий рынок нефти и нефтепродуктов. Самым интересным было заявление о том, что в рамках этого рынка нефть и нефтепродукты будут продаваться без экспортных пошлин и будет обеспечен недискриминационный доступ к транспортной инфраструктуре. Импорт нефти без российских экспортных пошлин, что означает цену ниже рынка, является главным интересом Беларуси. Доступ к транспортной инфраструктуре нефти относится к стратегическим интересам Казахстана. Через Россию идет большая часть казахстанского экспорта. Правда, общий рынок будет введен только к 2025 году, но важно намерение. Это явно был жест России в адрес своих партнеров и одновременно послание им.
Но наиболее любопытным было заявление вице-премьера России Игоря Шувалова. Он в кулуарах заявил журналистам, что не надо называть организацию ЕАЭС, надо теперь использовать старое название ЕврАзЭС. Напомним, что эта весьма формальная организация была распущена в связи с созданием ЕАЭС.
Это не просто терминологическая разница. Если речь идет о возвращении старого названия весьма бесполезной организации, то все выглядит так, что Москва, похоже, не видит больше особых перспектив в ЕАЭС. С учетом демонстрируемой ею ранее большой заинтересованности во все большем углублении ЕАЭС, вплоть до создания единого парламента и единой валюты, это выглядит весьма необычно.
Кредит и дебет в казахстанской экономике
Как и все нефтедобывающие страны, после падения цен на нефть Казахстан столкнулся с резко выросшим дефицитом бюджета в связи с падением его доходов. У каждой страны есть свой способ решения этой проблемы. Например, Россия и Казахстан провели девальвацию, в том числе с целью получить больше рублей и тенге от налогообложения нефтяного и другого сырьевого экспорта. Такое решение позволяло государству не сокращать расходов и не повышать уровень налогов.
Но девальвации проходят, слишком часто их проводить чревато для стабильности экономической модели. Кроме того, девальвация естественным образом ведет к падению импорта, что является следствием резкого снижения потребительского спроса, это сокращает доходы государства от таможенных пошлин. Снижение потребительского спроса ведет к снижению общей деловой активности. В итоге снижается поступление налогов.
В общем, доходы бюджета сокращаются. Поэтому вопрос финансирования бюджетного дефицита естественным образом встает на повестке дня. В соседней России дефицит финансируют, с одной стороны, частично сокращая расходы, с другой – используя для этой цели средства Резервного фонда. Но у России закрыты источники внешнего финансирования из-за наложенных на нее санкций. Последнее по времени пробное размещение еврооблигаций на 1,75 млрд. долларов было в основном осуществлено за счет валютных активов российских же банков. Для них это выгодно, потому что еврооблигации размещаются по высокой ставке в 4,75 процента.
В Казахстане же с начала падения цен на нефть также сокращают расходы, отчасти задерживают выплаты. Еще одним источником финансирования дефицита стали займы от международных финансовых институтов. В 2016 году Азиатский банк развития (АБР) и Международный банк реконструкции и развития (МБРР) предоставили казахстанскому правительству по 1 млрд. долларов. Этот факт вызвал критику в казахстанском парламенте со стороны председателя Комитета по финансам и бюджету Гульжан Карагусовой.
По ее словам, привлечение кредита является не совсем правильным решением. Депутат считает, что лучше было бы привлечь средства Единого накопительного пенсионного фонда (ЕНПФ) под выпуск дополнительных государственных ценных бумаг. Это заявление вызвало серьезную критику в адрес Карагусовой со стороны активного интернет-сообщества. Многие требовали оставить пенсионные деньги в покое и опасались за их сохранность.
Хотя насчет сохранности, наверное, здесь нет вопросов. Все равно пенсионные накопления гарантированы государством и полностью зависят от него. При этом для будущих пенсионеров важно, что они считаются частной собственностью граждан, поэтому государство должно будет их в конечном итоге выплачивать. Тем более что де-факто значительная часть пенсионных денег и так уже размещается в государственных ценных бумагах и все время идет на погашение дефицита государственного бюджета. К примеру, в апреле 2016 года доля ГЦБ составила 45,16 проц. от всех активов ЕНПФ. Это составляло 2,74 трлн. тенге. Просто сейчас дефицит стал больше и денег, соответственно, требуется больше.
Но вот здесь и кроется главная интрига. Если выпустить ГЦБ на те два миллиарда долларов, которые в итоге были заняты правительством у международных банков, это составит около 680 млрд. тенге. Их можно взять или за счет депозитов пенсионного фонда в банках (338 млрд. тенге), или из тех средств, которые вложены в корпоративные облигации казахстанских компаний (2,217 трлн. тенге). Остальные вложения ЕНПФ незначительны по объему. Понятно, что и для банков и для компаний это была бы не самая хорошая новость. Преимущество пенсионных денег в том, что они «длинные» и относительно дешевые. Например, средняя доходность ЕНПФ по банковским депозитам 8,7 процента, а по облигациям компаний – 7,5. Характерно, что государственные ценные бумаги обеспечивают 12,4 проц. Но более важно, что эти деньги «длинные», так что компаниям не надо беспокоиться о выплатах в это непростое время.
При этом сама система все еще набирает активы, ее выплаты пока не слишком значительны. Потому что с введения накопительной пенсионной системы прошло меньше 20 лет и большая часть активных граждан все еще работает. Поэтому государство может распоряжаться средствами ЕНПФ без особого риска для системы.
Но изъятие 2 млрд. долларов (680 млрд. тенге) из депозитов банков и компаний поставит их в сложное положение. У всех сегодня кризис ликвидности. Поэтому предложение Карагусовой не может пройти, у ЕНПФ просто нет таких средств, чтобы финансировать возросший дефицит бюджета. Карагусова об этом не может не знать. Скорее всего, таким образом она оказывает давление на правительство.
Кроме того, за эти деньги придется платить дорого (12%), но в тенге. В то время как кредиты международных банков развития значительно дешевле, но в валюте. Важно также, что кредиты предоставляются на 15–20 лет, а в случае с подразделением МБРР Международной ассоциацией развития (МАК) 35–40 лет. При этом кредиты МАК носят беспроцентный характер и имеют льготный период в 10 лет. В то время как кредиты МБРР имеют 5-летний льготный период и минимальную ставку кредитования, максимум до 2–2,5 проц. Для правительства это весьма выгодно. Немаловажно также, что, получив кредиты от уважаемых организаций, правительство продемонстрировало свои возможности. Все-таки Казахстан не находится под санкциями.
Но постановка Карагусовой вопроса о том, что можно финансировать дефицит бюджета за счет заимствований на внутреннем рынке, весьма актуальна. Собственно, кредит является основой способности любой государственной системы финансировать свои расходы. Например, Англия выиграла войну с Наполеоном, располагая весьма значительным кредитом, которого не было у ее оппонента. Сегодня США финансируют за счет кредита свои немалые государственные расходы. При весьма высоком долге США они могут продолжать данную практику еще долгое время.
Ключевой вопрос – здесь наличие средств в стране и на рынке, которые государство может привлечь. В ситуации, когда в некоторых западных банках процентные ставки уже приняли отрицательный характер, вложения в бумаги развитых стран являются выгодным делом. Несмотря на то что их долги уже превышают размеры ВВП, им готовы занимать еще больше, потому что больше некуда их размещать.
В Казахстане и в России в принципе, наверное, есть деньги, но занять их государству на внутреннем рынке будет затруднительно, тем более на 30 лет, что является более типичным для западного мира. Министр финансов России Антон Силуанов в июне намекал, что может у наших соседей повториться ситуация конца 1990-х. Тогда к краху привела пирамида государственных краткосрочных облигаций (ГКО). Потому что государству в России тогда занимали только на короткий срок и под большие проценты. В кредите всегда самое главное – это доверие. В этом смысле 2 млрд. от международных банков – это своего рода маркер их доверия.
Упала ранняя звезда
История с обвинениями всех четырех казахстанских победителей по тяжелой атлетике Олимпиады в Лондоне в 2012 году в применении допинга может стать нашим спортивным Ватерлоо. Если это подтвердится, то это будет сокрушительным поражением и для тяжелой атлетики и для казахстанского олимпийского спорта.
В смысле допинга тяжелая атлетика – это очень проблемный вид спорта. Слишком велик соблазн использовать фармацевтику для достижения быстрого результата. Но нынешняя система хранения проб на допинг в течение 10 лет делает использование даже самой изощренной фармацевтики весьма опасным делом. За десять лет могут найти новые способы обнаружения любых допингов.
Более надежный способ – это подменять допинг-пробы. Но это может делать только хозяйка Олимпиады. Именно в этом сегодня обвиняют Россию в отношении результатов Олимпиады в Сочи. В США убежал бывший глава антидопинговой лаборатории Родченков. Он сделал это после того, как неожиданно умерли сразу два его коллеги.
Интересно также, что в Пекине хозяева показали невероятные результаты, недоброжелатели тогда говорили о том, что что-то здесь нечисто. В Лондоне китайцы уже не смогли повторить своего феноменального успеха. Характерно, что в Пекине в тяжелой атлетике китайцы взяли восемь золотых медалей из 15, Казахстан только одну. В Лондоне у Китая было пять медалей, у Казахстана – четыре. То есть, три медали фактически перешли от китайцев к нам. Возможно, китайцы осторожничали, а мы нет. Все может быть.
Самое печальное, что эта история напрямую задевает самого яркого спортсмена Казахстана – Илью Ильина. Наряду с Геннадием Головкиным он является одним из символов страны. Он олицетворяет многонациональный Казахстан, он положительный герой. Для нас это крайне грустная история.
К примеру, у бывших китаянок Зульфии Чиншанло и Майи Манезы, как и у бывшей россиянки Светланы Подобедовой, во всей этой истории был вполне конкретный интерес. По сути, речь шла о сделке, и она была выполнена обеими сторонами. При всех негативных моментах, они свое получили, и страна тоже получила золотые медали в 2012 году.
Но Ильин – это наш доморощенный чемпион, не импортированный, он прямое доказательство того, что даже из маленького города Кызылорды можно пробиться на самую вершину. Сам Ильин считает, что ничего страшного не произошло, он еще молод и может вернуться на помост. Он выражает благодарность всем казахстанцам и руководству спорта за поддержку.
Что ж, единственно возможная тактика и очень эффективная для Ильина. Он не признается, не кается. Потому что он уже почти стал национальным героем. Тем более что общество в целом склонно думать, что все произошедшее – это заговор со стороны Запада, а Ильин, как и российские легкоатлеты, которых отлучили от Олимпиады в Бразилии, – это жертвы данного заговора. А как уж там на самом деле, не так уж и важно.