Асхат Шукуров
К к
онцу февраля 2012 года непростая ситуация в Сирии и вокруг нее стала еще более сложной и непредсказуемой. Голосование в Генассамблее ООН по сирийской проблеме показало, что мировое сообщество в целом готово к уходу Башара Асада с поста главы сирийского государства. На его отставке настаивают США, Евросоюз и большинство арабских государств. Против смены сирийского режима выступают Иран, Россия, Китай и ряд стран Латинской Америки. Россия, к примеру, считает, что решить политический кризис в Сирии еще можно путем переговоров властей с оппозицией, а западные страны преследуют свои собственные интересы.
В свою очередь, позиция России вызывает крайнее раздражение у США и их союзников. Они подчеркивают, что Москва поддерживает «авторитарный сирийский режим, убивающий мирных граждан». Западные СМИ сообщают о поставках в Сирию российского вооружения, с помощью которого, делают вывод журналисты, Асад удерживает власть в своих руках.
Как бы то ни было, по мере роста напряжения в Сирии и вокруг нее многие начинают гадать, чем все это закончится. Есть мнение, что в случае развития событий по ливийскому сценарию Россия и Китай могут вступиться за нее. Действительно, в случае свержения Асада Москва рискует потерять давнего союзника в Средиземном море с его объектами в порту Тартус, а также одного из основных покупателей российского оружия в арабском мире. Китаю также невыгодно усиление влияния США и Европы на Большом Ближнем Востоке. Географически он охватывает страны, с которыми Пекин надеется установить тесные экономические отношения. Однако после свержения Каддафи в Ливии при активном содействии НАТО западный мир, похоже, перехватывает инициативу в регионе. Несомненно, в ближайшей перспективе это может серьезно ударить по стратегическим интересам Китая, России или Ирана.
В то же время открытый конфликт из-за Сирии между Западом, с одной стороны, и Россией и Китаем – с другой, маловероятен. Также мало шансов, что Асаду удастся справиться со всеми своими противниками в стране и навести прежний порядок. Слишком сильное давление оказывают на него США, Евросоюз, арабские государства и Турция. Западные политики, правозащитные организации и даже представители творческой интеллигенции открыто обвиняют Асада в развязывании гражданской войны. По некоторым данным, в столкновениях с правительственными войсками с марта прошлого года в Сирии погибло до пяти тысяч человек.
Судя по всему, в ближайшее время сирийскому руководству придется столкнуться с еще более сильным внутренним и внешним прессингом. В конечном итоге это может привести к ликвидации режима, созданного отцом нынешнего главы государства Хафезом Асадом. Пикантность ситуации состоит в том, что любые действия Башара Асада по наведению порядка, в том числе и танковые атаки на вооруженную оппозицию в городе Хомс, сегодня лишь приближают развязку. Если бы Асад продемонстрировал подобную решительность год назад, то его внутренние и внешние противники задумались бы, стоит ли раскачивать лодку в стране. Многие еще помнят, как его отец решал подобные проблемы. Вот он действительно не стеснялся в средствах и методах. В борьбе с религиозной организацией «Братья-мусульмане» президент был готов артиллерией сносить города.
В отличие от Хафеза Асада Башар весной прошлого года слишком долго колебался, выбирая тактику противодействия политическим оппонентам. Затем он пошел им на уступки, пообещав провести либеральные реформы. Однако почувствовав слабость властей, сирийская оппозиция стала требовать еще больших перемен, включая отставку главы государства, и перешла к методам вооруженной борьбы. А силовое подавление по сути вооруженного мятежа за рубежом восприняли как войну сирийского руководства против мирного населения. Такая же риторика использовалась ранее в Ливии.
Отчасти ситуация в Сирии, и правда, повторяет ливийский сценарий. В конце февраля конгрессмены США от Республиканской партии заявили, что американская администрация оказывает недостаточную поддержку сирийской оппозиции и предложили начать ей поставки оружия. Госсекретарь США Хиллари Клинтон при этом отметила, что жители Сирии имеют право на вооруженное сопротивление.
Примечательно, что инициативы Лиги арабских государств (ЛАГ) также предусматривают вооружение сирийской оппозиции. Впрочем, как указывают зарубежные СМИ, внешняя подпитка отрядов сирийской оппозиции происходит давно. По некоторым данным, спецназ Великобритании и Катара, как и ранее в случае с Ливией, обучает сирийских повстанцев тактике, снабжает их оружием и боеприпасами. В основном оно идет с территории Турции, а сама Турция дает убежище группам дезертиров из сирийской армии. По данным тех же источников, даже Израиль передал противникам Асада гранатометы. Они использовались в городах Хомс и Джабаль аль-Завия.
В том, что интересы Запада и его арабских партнеров в отношении Сирии совпали, нет ничего неожиданного. Дело в том, что при Башаре Асаде Дамаск оказался самым последовательным и едва ли не единственным союзником Тегерана на международной арене. Их связывают договоренности по совместной обороне. Оба государства имеют схожие мнения по актуальным вопросам региональной безопасности и их урегулирования. Запад вообще считает Дамаск чем-то вроде стратегического иранского плацдарма. Через Сирию и Ливан Тегеран мог самым серьезным образом влиять на интенсивность арабо-израильского противостояния, приобретая дополнительные козыри в геополитической игре с Западом.
Таким образом, для США и Евросоюза смена режима в Сирии может стать очередным примером демократизации государства в рамках «арабской весны» и одновременно следующим этапом по изоляции Ирана. Это отвечает интересам и его арабских соседей, которые на протяжении последних лет настороженно следили за попытками Тегерана превратиться в мощную региональную державу и составить конкуренцию суннитским монархиям. Неудивительно, что ЛАГ, вернее, ее неформальные лидеры – Саудовская Аравия и Катар, заняла столь жесткую и бескомпромиссную позицию в отношении Асада – стратегического партнера Ирана в регионе, а также единственной страны, где шиитское меньшинство управляет суннитским большинством.
Очевидно, что иранцы будут поддерживать Асада в любом случае. Потеря Сирии, в случае свержения правящего режима, существенно ограничит внешнеполитические возможности Тегерана в регионе и завершит его стратегическое окружение.
Сейчас самый главный вопрос – как будут развиваться события в дальнейшем и какими могут быть ближайшие планы сторон. Здесь стоит обратить внимание на то, что речь не идет о повторении ливийского сценария с объявлением зоны, закрытой для полетов боевых самолетов и бомбардировками с воздуха ливийских военных формирований. В этом смысле попытки России и Китая помешать принятию резолюции по ливийскому сценарию ни к чему не приведут. Они повторяют старую ошибку – готовятся к уже прошедшей войне.
В Сирии не имеет смысла начинать воздушную войну по нескольким причинам. Во-первых, сирийские войска пока не используют авиацию. Во-вторых, у Сирии сравнительно мощные ПВО, что потребует их подавления с воздуха. В-третьих, войска ПВО, как и большая часть остальной армии, которая в основном сконцентрирована на израильском направлении, в отличие от специальных подразделений, комплектуется за счет суннитов.
Большинство суннитских солдат и офицеров, которые не дезертировали к настоящему моменту, фактически занимают нейтральную позицию по отношению к внутреннему конфликту. Они будут нейтральными до тех пор, пока их не направят подавлять волнения в суннитских районах. И вот здесь кроется самый тонкий момент всего сирийского кризиса.
Сейчас в столкновениях участвует только часть сирийского общества. С одной – восставшие жители города Хомс, с другой – лояльные Дамаску специальные формирования, в основном укомплектованные выходцами из алавитской общины, к которой принадлежит и Башар Асад, например 4-я танковая дивизия. Режим может положиться также на солдат из числа черкесов и христиан. Но в любом случае всего лояльных войск в распоряжении Асада не больше 40–50 тыс. активных штыков. Большая часть (300 тыс.) сирийской армии лояльна до тех пор, пока ее не заставили подавлять вооруженный мятеж в суннитских районах. Исторически их готовили к выполнению вполне конкретных боевых задач в рамках вероятного конфликта с армией Израиля. То есть воевать против восставших городов сирийские солдаты не могут и не умеют. Если суннитские части бросят на оппозицию, состоящую из суннитов, нет никакой гарантии, что сирийская армия сохранит лояльность алавитской военно-политической элите.
В настоящий момент основные бои идут в Хомсе, именно этот город сейчас сносят из орудий сирийские войска. Асаду надо подавить здесь вооруженное сопротивление до того момента, пока восстание не распространилось на другие города. Потому что имеющихся надежных войск просто не хватит, чтобы вести активные бои по всей стране.
Противники Асада явно рассчитывают на расширение линий боевого соприкосновения с его формированиями, в их распоряжении теперь есть огромные денежные ресурсы арабских стран Персидского залива. Количество протестующих во многих городах, включая столицу Дамаск, говорит о том, что при условии получения оружия в них будут создаваться все новые и новые пункты вооруженного сопротивления. В таком случае речь может пойти о городской герилье. В результате режиму может просто не хватить солдат, более того, может встать вопрос о лояльности остальной суннитской части армии.
Позиция представителей религиозных и национальных общин Сирии также не слишком стабильна. Сирия представляет собой лоскутное одеяло различных этносов и религий. Безусловно, они опасаются развития событий по ливийскому сценарию и поэтому поддерживают режим Асада. Пытаясь избежать возможной катастрофы, сирийские христиане, курды, черкесы и многие другие предпочитают пока поддерживать Асада в его противостоянии с внутренними и внешними противниками или придерживаться нейтралитета. Сохранение статус-кво для них означает и некую предсказуемость политической жизни. Ведь не исключено, что в процессе либерализации на первых же парламентских выборах в Сирии победят суннитские радикальные организации, как это произошло в Египте или Тунисе. Другими словами, уход Асада означает не только ликвидацию привычной политической системы Сирии, но и изменение всех политических правил. Но если меньшинства увидят, что Асад терпит поражение, они предпочтут примкнуть к победителю.
Положение Асада близко к критическому. Время уйти на собственных условиях, чего в той или иной степени добился его йеменский коллега Абдулла Салех, упущено. Продолжение конфронтации рискованно. Асад не может бесконечно бомбить Хомс и другие крупные города. Это неэффективно, влечет за собой гибель мирного населения, что, в свою очередь, еще больше дискредитирует сирийский режим и его союзников в глазах мирового сообщества.
Ему остается цепляться за власть и обещать провести политические реформы. Но хотя 26 февраля на референдуме по проекту новой конституции Сирии, предполагающей либерализацию политической системы, почти 90 проц. избирателей сказали «да» , даже Генсек ООН Пан Ги Мун не считает итоги голосования заслуживающими доверия. На этом фоне Асад по-прежнему рассчитывает на помощь со стороны союзников – Ирана и шиитской ливанской организации «Хезболлах». В зарубежных СМИ уже появились сообщения, будто в Сирии действуют бойцы иранского Корпуса стражей исламской революции и боевики «Хезболлах». Однако если эти данные подтвердятся, то острый политический кризис в Сирии мгновенно выйдет на международный уровень, причем с весьма специфической окраской. Подозрения о том, что это государство превратилось в некий полигон столкновения суннитов и шиитов получит исчерпывающее подтверждение. Традиционный религиозно-идеологический суннитско-шиитский конфликт, перейдя в горячую фазу, может полностью изменить геополитическую расстановку сил на Большом Ближнем Востоке. Последствия этого ощутят на себе не только страны региона, но и его соседи.
Другим любопытным моментом вокруг Сирии является позиция Израиля. На Западе уже не скрывают, что в процессе либерализации сирийского государства к власти могут прийти местные «Братья-мусульмане» или их единомышленники. Готов ли Тель-Авив к такому повороту событий и правда ли, что он помогает сирийской оппозиции, передавая ее боевикам гранатометы?
Для Израиля победа исламистов в Сирии в результате демократических выборов сопряжена с высоким риском. Если с Египтом и Иорданией Тель-Авив подписал мирные договоры, то с Сирией находится в состоянии войны. Но парадокс в том, что изменение сирийского режима Израиль может обернуть в свою пользу. Уход Асада и ликвидация построенной его отцом политической системы, способны ослабить центральную власть арабского государства. Уже ясно, что в борьбе за наследие Асадов будут ломать копья самые разные политические силы, а вот что будет с их армией, пока непонятно. В Египте, например, вооруженные силы по-прежнему являются становым хребтом политической системы страны. С учетом того, что в Египте на парламентских выборах победили исламисты, есть риск того, что рано или поздно они смогут направить египетскую армию против Израиля. В таком случае, при сохранении режима Асада Тель-Авив должен будет лавировать между двумя крупнейшими арабскими армиями. Фактически повторится ситуация 1967-го или 1973 года, когда Израиль вынужден был концентрировать силы на двух фронтах – сирийском и египетском. Две постоянные угрозы – это критично даже для израильской армии, сильнейшей на Ближнем Востоке. Однако с уходом Башара, ситуация в Сирии может развиваться по самому непредсказуемому варианту. Следовательно, и у ее армии будет масса других задач, помимо противостояния с Израилем. Кроме того, это уже будет не мощная регулярная армия, а что-то вроде ливанских вооруженных сил, расколотых по этническому и религиозному принципу. Израильтяне умеют сражаться с подобными формированиями и отрядами ополчения.
Возможно, поэтому Тель-Авив не мешает реализации ближневосточной стратегии США и Евросоюза, даже когда тактические вопросы противоречат его интересам. Взамен Вашингтон удерживает египетский генералитет от быстрой передачи власти гражданским лицам. Очевидно, что усиление роли религиозных организаций в политической жизни арабских государств может потрясти фундамент региональной безопасности и ввергнуть самый неспокойный регион мира в большую войну. Однако основы большой геополитики Ближнего Востока уже претерпели качественные изменения. При этом Запад и его ближневосточные партнеры, похоже, знают, как нивелировать последствия, и выйти из гипотетических кризисов, если не в выигрыше, то с минимальными потерями.
публикация из журнала "Центр Азии"
февраль/март 2012
№1-4 (59-62)