Султан Акимбеков
Последние события вокруг Римской католической церкви привлекли огромное внимание всего мирового сообщества к этой самой крупной церковной организации в мире, объединяющей 1.2 млрд. верующих по всей планете. Католическая церковь уникальна именно своей иерархической организацией во главе с римским папой, которая сохранила неизменность со времен поздней Римской империи. Этим она отличается от других религиозных объединений.
Например, в исламе вообще нет церковной организации, а формы объединения могут быть самыми различными, от суфийских тарикатов до духовных управлений мусульман в бывших советских республиках. Христиане-протестанты делятся на большое число самостоятельных церквей. Православные также разделены, с одной стороны, на исторические патриархаты (Антиохийский, Константинопольский), с другой – на национальные церкви (Болгарская, Сербская, Румынская и др.).
Только католики сохраняют свою властную вертикаль от какого-нибудь священника в польской или, скажем, филлипинской деревне до папы римского, которым теперь стал Франциск I.
По легенде Сталин, когда ему говорили про Ватикан и его влияние в мире, спрашивал, сколько дивизий может выставить это государство. Если это было так, то Сталин лукавил, он не мог не понимать значения Римской церкви. Просто он говорил с позиции главы государства, где православная церковь была практически разгромлена и превращена в отдельный государственный департамент. В этой ситуации, легкое превосходство со стороны лидера одного из самых могущественных государств своего времени, к тому же атеиста, было вполне оправдано.
Но СССР уже нет, а Ватикан скорее всего будет всегда. Он смог пережить столько потрясений в своей истории, выйти из стольких проблемных ситуаций, что в его истории может поставить точку только давно ожидаемый пессимистами конец света.
Даже известные скандалы вокруг католической церкви в связи с проблемой священников-педофилов не смогут пошатнуть ее устои. Тем более, что в истории Рима были папы-развратники, убийцы, даже по слухам одна женщина. Чего стоит папа Борджиа, который демонстративно нарушал обет безбрачия и создал практически светскую династию. Накануне Реформации в Европе священники были героями самых злых шуток и великих литературных произведений в связи с жадностью, продажей индульгенций, развратом, пьянством и неподобающим поведением. Церковь вышла из Реформации пусть сильно потрепанной, но стала, может быть, более сильной, пусть даже в жестком формате.
Католическая церковь вообще обладает способностью адаптироваться к внешнему миру, однако, при этом она всегда чуть более консервативна, чем многие ее коллеги по цеху. Например, она до сих пор выступает против гомосексуальных браков и священников-женщин, с последним согласились в Англиканской церкви. Может быть потому, что ее иерархи знают, что в контексте двух тысяч лет все нынешние новомодные тенденции это всего лишь эпизод в истории.
Адаптация католической церкви к переменам основывается вовсе не на следовании новым тенденциям. Церковь упрямо соглашается с новшествами только тогда, когда по другому уже никак нельзя. До этого момента она до последнего борется за свое понимание ситуации. Например, свою ошибку по поводу осуждения Джордано Бруно и Галилео Галилея Ватикан официально признал только в конце XX века. А вопрос о том, можно ли вести службу на национальных языках, а не латыни, разрешился через три сотни лет борьбы с последователями Мартина Лютера.
Потому что для католической церкви всегда была важна традиция и то место, которое в ней занимает она сама. Возможно, это ключевой момент в понимании устойчивости этой церкви в исторической ретроспективе. Потому что церковь в Риме в момент падения Римской империи оказалась вне влияния государства, чего не скажешь о восточных христианах, которые стали позднее православными. Последние всегда были зависимы от государства. Самостоятельность же католической церкви сформировала из нее самодостаточную организацию. А это ключ к выживанию при жестких внешних условиях.
Нынешняя ситуация с отставкой прежнего папы Бенедикта XVI весьма показательна. Этот немецкий папа ушел добровольно впервые за пятьсот лет не только потому, что у него были проблемы со здоровьем. А потому, что так было нужно церкви. Если бы дело происходило в прежние времена, когда не было телевидения, то не было бы никакой проблемы. Сегодня же папа должен быть боевой единицей, публичным политиком, способным к общественной деятельности. Папа это самый мощный пиар-инструмент церкви и он должен быть в лучшей форме. Тихая старость папы, его медленное угасание были допустимы в средние века, но сейчас Ватикан просто не может позволить себе такую возможность.
Сегодня идет борьба за самочувствие того мира, который принято называть христианским. Хотя, безусловно, все достижения в борьбе за права женщин, меньшинств и т.д. имеют большое значение. Тем не менее, с точки зрения традиционалистов они ведут к разрушению института традиционной семьи, снижению роли общины в жизни европейского общества и ослаблению влияния церкви.
Католики, как никто другой, понимают, что речь идет о конкуренции слабеющего западного мира с энергичным миром ислама. Парадокс, но сегодня мусульманские общины в Западной Европе фактически играют ту же роль, которую играли раннехристианские общины в поздней Римской империи. Они выступают за строгое единобожие, за следование традиции, в том числе в понимании роли семьи в жизни общества. Они против свобод, которые ведут к распущенности и т.д. А это очень опасная аналогия для церкви.
Не случайно Бенедикт XVI в своей, спровоцировавшей большой скандал речи, упомянул слова византийского императора Мануила, который весьма критически высказывался об исламе. Но в той же речи Бенедикт говорил о кризисе западных традиций. А вместе эти фразы римского папы наводят на определенные выводы.
Перед избранием нового папы было много прогнозов по поводу не только вероятной кандидатуры на место главы Ватикана, но и по вопросу о назревших переменах в политике церкви. Победителем в итоге оказался аргентинский кардинал Хорхе Марио Бергольо и это очень символичное решение.
Важно не то, что папой впервые стал не выходец из Европы, хотя новый глава Ватикана по происхождению итальянец и это тонкий ход со стороны церкви. Более важно, что впервые папой стал иезуит и человек, сделавший себе имя на социальных вопросах, на заботе о бедных и больных.
Со времен Игнасио Лойолы иезуиты были опорой церкви, но и ее блудными детьми. Иногда их изгоняли из отдельных стран за деятельность, которую считали подрывной. Особенность иезуитов в том, что они могут сочетать духовное и светское начало. В орден входили не только священники и монахи, но иногда и формально светские люди. Орден должен был действовать внутри общества в отличие от самой церкви, которая все-таки была внешней по отношению к обществу и государству организацией. Поэтому иезуиты строили библиотеки, школы, университеты, воспитывали элиту. Они даже создали государство в Парагвае под своим управлением. Поэтому папа-иезуит это символ того, что политика церкви в обществе должна быть более активной.
Что же касается опыта его социальной работы и подчеркнутой скромности, то это скорее говорит о том, что церковь хочет сосредоточиться на беспроигрышных темах, на том, что всегда может принести серьезные дивиденды в наш век глобальных информационных потоков и кризиса либерального капитализма, безжалостного к обычным людям.
Католики умеют проводить работу над ошибками. Такой папа, как Франциск, живший ранее в скромности, омывавший ноги больным бедным людям, задаст совсем другой импульс не столько отношениям церкви с обществом, сколько ее имиджу в глазах общества. Хотя это не так важно в данном контексте, но чрезмерное показное богатство православного духовенства в современной России, начиная с его высших иерархов, на фоне католиков выглядит не слишком разумным с точки зрения тактики борьбы за души людей.
Журнал "Центр Азии"