«Русский Букер» 2016 года выиграла книга Петра Алешковского «Крепость». Выбор этой книги сам по себе весьма интересен. Это действительно любопытное произведение, которое отражает сложные процессы в российской литературе и в интеллектуальном пространстве. Можно было бы, конечно, сказать, что она отражает комплексы, но это будет неверно, скорее она отражает сомнения и боль. При этом книга и типичная и нетипичная одновременно.
Можно сказать, что типичен образ спивающегося провинциального интеллигента, на этот раз историка, который борется с теми, кто покушается на историю, на ее символ, на крепость, оставшуюся от Великого Новгорода. Он борется со злыми и весьма меркантильными силами в лице и представителей бездушного государства, здесь и местные власти, и чиновница из Москвы, а также новой циничной бизнес-элиты. Обе эти зловещие, с точки зрения автора, силы абсолютно равнодушны к истории, они стремятся к наживе, хотят сделать из крепости, которую когда-то построил богатый Новгород для защиты своих рубежей, аттракцион для туристов.
Наверное, по-своему типична и история с душевным кризисом главного героя, его самокопанием, отсутствием простой человеческой радости. Его беременная жена истерит и уходит к более удачливому коллеге, который в отличие от главного героя умеет монетизировать историю и культуру. Жена к тому же обманом отбирает у него квартиру, когда он в своих переживаниях уезжает искать вдохновения в родную деревню. Здесь он погружается в историю своей семьи, своих соседей по спивающейся деревне.
Автор беспощаден в своих оценках деревенской жизни. Страшно описание деревни, в которой осталась только одна работящая старушка и еще семья алкоголиков, состоящая из матери и ее сына. Еще более жуткое впечатление производят жители соседней еще живой деревни, которые травятся суррогатом местного барыги, теряют человеческий облик.
Автор не видит никакой перспективы, он безысходен в своем описании. Не видит он и будущего в предприимчивых и деловых людях с западным образованием, одного такого он принимает в своем доме. Бизнесмен из Питера собирается возродить дворянскую усадьбу и жить в ней. Но относится он к ней, как к персональной крепости в окружающем море уныния и разрухи. Ему не нужны местные жители, он их презирает, он хочет создать свой собственный маленький мирок с парковой зоной и колючей проволокой. Автор подчеркивает яркий индивидуализм этого представителя новой успешной генерации на грани эгоизма. Он и его герой не испытывают к нему никаких симпатий.
Точно так же он не испытывает симпатий к местному олигарху, который владеет в городе Деревске всем. Олигарх вроде почти свой, при этом не пьет, с ним можно даже взаимодействовать, ходить на охоту, участвовать в проектах, он почти как купец первой гильдии былых времен, с хитринкой, но свой местный – практически почвенник.
Все эти образы предсказуемы и узнаваемы, и алкоголики, и умирающая деревня, и циничный бизнесмен-горожанин, и вороватые чиновники, и хозяйчик купец первой гильдии. И даже типичен образ жены, которая выбирает более успешного ученого и бросает главного героя, непримиримого ко всем меркантильным людям, который отказывается от грантов, от халтуры при проведении раскопок древностей. Он слуга истории, слуга вечности, он единственный искренний, пусть и пьющий, человек на фоне всеобщей безысходности и цинизма, который думает, переживает и пытается бороться. Он белая ворона, очередной Дон Кихот на этот раз из Северной России.
У автора нет надежды. Интересно, что его герой все время вспоминает серую полосу земли в культурном слое его родного городка. Когда археолог закладывает траншею, то на разрезе земли хорошо видны разные эпохи. Черная полоса из угля говорит о пожаре, о том, что кто-то огнем и мечом прошелся по этой местности. А типичные наконечники стрел из золы раскроют вам информацию о том, кто был нападавшим. Если у поселения была насыщенная мирная жизнь, то археолог сразу увидит это в культурном слое.
Серая полоса говорит о том, что в этой местности лет 80 никто не жил. И эта полоса в случае с городом Деревском связана не с монгольским нашествием, хотя главный герой пишет книгу о монголах на Руси и упоминает о разрушении города во время похода Бату-хана на Новгород. Этот мертвый слой был связан с действиями Ивана Грозного, который уничтожил жителей Великого Новгорода, потому что не мог справиться с их памятью о прежних вольностях. Автор делает акцент на том, что люди, те, кто выжил, ушли из этих мест, оставили земли. После Ивана Грозного здесь был дикий лес.
Этот тезис автора выглядит даже не фрондерским. Хотя противопоставление жесткой деспотической власти первого московского царя и вольного города Новгорода, бывшего частью Ганзейского союза, жившего по правилам Гамбурга и Бремена, явно не соответствует существующим тенденциям в современной России. Хотя, вернее, фрондерским он выглядит со стороны жюри русского «Букера». Тем более на фоне растущих симпатий в российском обществе к сильной власти и в связи с этим к личности Ивана Грозного.
Но для самого автора это скорее готовность принять судьбу. Если так суждено, то, значит, уйдут снова люди с этих мест и опять будет серая полоса земли в культурном слое. Только на этот раз не злой царь их раздавит, не враг какой-нибудь, а сама жизнь. Поэтому автор так беспощаден к пьющим согражданам. Он не сочувствует им, у него нет легкой ироничности, свойственной бунтующей московской и питерской интеллигенции, для которых пьянство – это одновременно и допинг, и уход от неприятной им действительности.
Он смотрит на их судьбу в историческом контексте и ему их не жалко. Не случайно в финале романа его герой заканчивает свою жизнь в подземной церкви, которую когда-то построил очевидец убийства Бориса и Глеба, первых русских святых. Сыновья князя Владимира, памятник которому совсем недавно был поставлен около Кремля в Москве, были убиты их братом Святополком Окаянным.
Перед смертью герою, который был замурован в подземелье своим оппонентом по археологическим раскопкам, приходит откровение. Он понимает, почему строитель церкви бежал из Киева в новгородскую глушь, почему церковь запечатали на сотни лет. И самое главное, к нему пришла ясность относительно своей жизни. Он остался навечно в старой церкви, слился с ней, с ее образом. Потому что все преходяще, остается только наблюдать за неумолимым течением времени. И этот мир, в котором главному герою было так некомфортно, тоже уйдет и не надо о нем жалеть. Останутся камни, и это уже немало.
Эта мрачная книга об уходе в тень истории, о завершении пути, здесь нет надежды на возрождение, нет веры, условно говоря, в реинкарнацию, нет будущего.
Но у книги есть и нетипичная составляющая. Через всю книгу проходит история монгольского воина из племени кият, которую главный герой переживает в своих наркотических видениях. Этот воин сначала прошел путь от Монголии до улуса Джучи, где стал служить своему соплеменнику Мамаю, беклербеку, главному военачальнику Золотой Орды, «делателю королей». После гибели последнего он служил Тимуру (Тамерлану), был знаком с Едигеем, потомки которого основали Ногайскую Орду, и, наконец, попал на службу в Московское государство, где дал начало дворянскому роду, от которого произошел главный герой.
Автор проводит предка главного героя через все великие битвы конца XIV века. Он участвует в Куликовском сражении на стороне Мамая. Затем является свидетелем перехода армии Мамая к чингизиду Тохтамышу, который произошел на реке Калка. Потом он наблюдает за битвой на реке Кондурче, где Тимур разгромил уже Тохтамыша. Последней крупной битвой, в котором участвует наш герой, является сражение у реки Ворскла, где Едигей разбил армию великого князя литовского Витовта, которому помогали отряды из Московского княжества.
Исторические детали для автора не так важны, он все-таки пишет литературное произведение. Поэтому, по его словам, в Куликовском сражении Мамай сражался без основных войск улуса Джучи, без ветеранов, с одними наемниками. С основным войском он уже после Куликовской битвы пошел на Тохтамыша. Еще автор называет воинов Тохтамыша, которые напали на владения Тимура, монголами, противопоставляя их тюркам Тимура. Хотя монголов в улусе Джучи практически не было с момента его основания, здесь с XIII века говорили на в основном на тюркском языке, как и в улусе Чагатая в Средней Азии. А те воины Тохтамыша, которых автор вывел как монголов, через 60 лет после указанных в книге событий стали известны как казахи и узбеки.
Но все это не так важно. Более интересно, зачем вообще нужна линия про монгольского воина в этой книге, которая в принципе и без этого самодостаточна. Скорее всего, автор хотел показать последние дни великих империй, своего рода конец истории. Его герой является свидетелем начала конца могучего государства. Оно еще способно собирать большие армии, способно на усилия, но уже теряет свою суть, уже становится тенью своего былого могущества. И монгольский воин – это песчинка, которую несут бурные воды истории, которые угрожают смыть с поверхности все то, что казалось вечным и могучим.
Возможно, самая сильная мысль в этой книге высказана в ответе монгольского героя, который уже состоял на службе Московского государства, на вопрос фактического правителя Золотой Орды Едигея. Когда великий полководец спросил его, каково после службы Мамаю и Тимуру служить Москве, он ответил примерно так: кто мы против воли вечного синего неба.
Наверняка автор полностью согласен с этой мыслью.
