Султан Акимбеков
Самое интересное в тех массовых беспорядках, которые охватили Китай в связи с его конфликтом с Японией из-за спорных островов Сэнкаку (по-китайски – Дяоюйдао), заключается в том, что они проходят как раз накануне планируемой передачи власти от нынешнего лидера Ху Цзиньтао к новому Си Цзиньпину. Еще большую интригу создает неопределенная ситуация, сложившаяся вокруг личности самого Си Цзиньпина, который в начале сентября неожиданно исчез из публичного поля зрения, при этом были отменены ряд его важных встреч. Сразу появилось множество слухов, среди них о том, что якобы будущий китайский лидер попал в автокатастрофу или, что он мог перенести микроинсульт. В любом случае произошло что-то такое, что заставило китайские власти скрывать Си Цзиньпина от общественности.
Проблема также состоит еще и в том, что нынешняя передача власти в Китае уже не выглядит такой предсказуемой, как это было раньше, когда, например, Цзянь Цзэминь передавал власть Ху Цзиньтао. Скандал с бывшим мэром Чунцина Бо Силаем, который лишился власти по обвинению в злоупотреблениях служебным положением, а его жена была приговорена к смертной казни с отсрочкой приговора, отразил те сложные процессы, которые происходят сегодня внутри китайской элиты.
Дело в том, что переход власти в современных условиях остро ставит вопрос о судьбах нынешнего китайского руководства. По восточной традиции это означает еще и вопрос о том, что будет с зависимыми от последнего весьма значительными капиталами. По крайней мере, они гораздо больше, чем те, которые были в распоряжении Цзянь Цзэминя и его сторонников в 2002 году. Однако, судьба близких к Цзянь Цзэминю «шанхайцев» была печальна, их клан был разгромлен после того, как их патрон через два года после своей отставки оставил последний государственный пост - главы Центрального военного совета.
Понятно, что люди, близкие к Ху Цзиньтао и премьер-министру Вэнь Цзябао, не хотели бы повторения той нехорошей истории применительно к себе. Отсюда периодически возникающие за последние годы разговоры с их стороны о необходимости проведения некоторых либеральных реформ. Смысл в таких разговорах заключается в том, чтобы попытаться сохранить для себя какое-то место под китайским политическим солнцем после ухода от власти. Но очень похоже, что достичь договоренностей китайским элитам пока так и не удалось. Поэтому началось применение запрещенных приемов политической борьбы, таким стало дело Бо Силая.
Последний активно эксплуатировал образ Мао и традиционные левые подходы к политике, в частности практиковал борьбу с коррупцией в подведомственном ему городе, а также использовал идею восстановления социальной справедливости. Это было очень опасно для китайских властей, условно говоря, сторонников «либеральной экономики», которые выступали за продолжение нынешнего курса, одним из следствий которого как раз и было усиления неравенства в обществе. Собственно дискредитация Бо Силая, дело против которого открыло обществу весьма неприглядную картину коррупции в Чунцине, выглядела как мощный удар нынешних властей по оппонентам, эксплуатирующих «левые» лозунги.
Весьма показательно, что в Китае сравнительно долго не называли дату проведения осеннего съезда Коммунистической партии, на котором и должна была произойти передача власти. Выбор даты съезда это тоже часть стратегии внутрипартийной борьбы, потому что от ситуации внутри страны и вокруг нее зависит очень многое. И вот тут в начале сентября происходит непонятная история с исчезновением Си Цзиньпина. Что на самом деле произошло, мы никогда не узнаем, но высказываемые предположения выглядят весьма тревожно. Если он попал в автокатастрофу, то возникает вопрос, как такое вообще могло случиться с лидером Китая такого масштаба. Если он перенес инсульт в 56 лет, то тогда встает другой вопрос о том, сможет ли он исполнять функции главы государства. А это очень многое меняет в расстановке сил в китайской элите.
Болезнь Си Цзиньпина, в случае если это все-таки болезнь, открывает самые невероятные возможности решения принципиально важного кадрового вопроса в Китае. Механизм назначения лидеров был отработан при Дэн Сяопине. По слухам именно он определил кандидатуры всех трех своих преемников, от Цзян Цзэминя через Ху Цзиньтао до Си Цзиньпина. Но что будет дальше, Дэн не мог просчитать, как не мог определить и будущую концентрацию огромных капиталов в руках правящей китайской элиты. Как говорил Остап Бендер, если в стране ходят денежные знаки, значит, у кого-то их должно быть очень много. Теперь власть в Китае это не просто огромное влияние место под солнцем, как во времена Мао, это еще и огромные средства. И если Си Цзиньпин по каким-то причинам, какие бы они ни были, вдруг на время выпал из общественно-политического пространства Китая, то еще далеко не все решено на китайском политическом Олимпе с преемственностью власти и судьбой накопленных ресурсов.
И вот тут как раз встает вопрос о нынешнем обострении китайско-японских отношений. Конфликт вокруг принадлежности островов в Южно-Китайском море между Токио и Пекином тлеет уже давно и вдруг такое масштабное обострение. Поводом стал выкуп японским государством островов у их частных владельцев. Теперь именно государство в Японии стало их собственником, что и вызвало протесты со стороны Китая, включая отправку к островам военных кораблей.
С формальной точки зрения выкуп земли государством у частников ничего не меняет в существующем сегодня статусе островов. Потому что японские граждане владели территорией на основании частного права своего государства. Грубо говоря, кадастр островных земель велся японским земельным комитетом и регулирование всех сделок осуществлялось на основе японского законодательства.
Это, по сути, главный вопрос суверенитета - на основании законов какого государства осуществляется регулирование права частной собственности. Если бы японские граждане владели землей на основании китайского права, если бы это их право было бы зарегистрировано в китайских службах регистрации, то тогда бы это означало уже суверенитет Китая.
Хотя, безусловно, действия Токио были направлены на закрепление своего присутствия на островах и вполне могли быть расценены со стороны Китая, как весьма недружественные. Но такой реакции, с демонстрациями протеста, с массовым разрушением японских магазинов и ресторанов, с угрозами начала войны, скорее всего никто от Китая не ожидал.
Тем более, что в Китае совсем другая традиция проведения массовых демонстраций. Государство здесь просто не может себе позволить неконтролируемых массовых выступлений, слишком рискованно. Мы же видим, что демонстрации идут по всему Китаю, достаточно организовано, демонстранты в массовом порядке разрушают частную собственность, причем иностранных инвесторов. В обычной ситуации полиция должна была бы быстро навести порядок с учетом китайской заботы о привлечении иностранных инвестиций. Здесь же мы наблюдаем настоящий разгром при попустительстве властей. Напрашивается мысль, что все это не случайно.
Очень похоже, что инцидент с островами произошел очень вовремя. Все выглядит так, что нынешнее китайское руководство разыгрывает антияпонскую карту накануне предстоящей смены власти. Логика здесь может быть достаточно простой. Если предположить, что внутри партии идет скрытая от внешнего мира ожесточенная борьба даже не за саму власть, а за преимущество позиции после ее смены, то тогда вполне логично, что оппоненты нынешних властей используют в качестве средства борьбы «левые» идеи. Единственное, что может быть в условиях Китая противопоставлено «левой» уравнительной идеологии в рядах Компартии – это только национализм и патриотизм. А что может быть лучше для реализации националистической идеологии, чем шумный конфликт с внешним врагом, в данном случае с Японией.
Понятно, что цена вопроса для Китая может быть очень велика. Во-первых, это угроза бегства части иностранных инвесторов и некоторых собственных китайских капиталистов. Во-вторых, сворачивание торговли с Японией. В-третьих, ухудшение имиджа Китая в глазах соседей, которые наверняка с обеспокоенностью следят за развитием событий. Наконец, еще существует риск военного конфликта.
Но в Китае явно просчитали все возможные риски, а так как ставки в внутриполитической игре настолько велики, то внешнеполитические издержки в Пекине скорее всего сочли приемлемыми. Заметим, что к островам направилась эскадра из шести патрульных кораблей. Это демонстрация, но не угроза войны. По соотношению обычных военно-морских сил Япония заметно превосходит Китай. Кроме того, за Японией стоят США и министр обороны этой страны Леон Панетта подтвердил 17 сентября американскую поддержку Токио.
Конечно, куда хуже ситуация с разгромом японских ресторанов и фабрик, но здесь, с одной стороны, все наверняка застраховано, с другой, потом вполне можно будет вести речь о неких компенсациях. Да, конечно может пострадать торговля с Японией, но здесь также не все так плохо для Китая. Потому что в результате последних событий наверняка резко сократится внутренний китайский спрос на японскую продукцию, а также естественно, что и импорт из Японии. Для Китая последнее обстоятельство очень важно. В этом году впервые за последние двадцать лет был отмечен дефицит китайского торгового баланса. Падение японского импорта позволит несколько выправить ситуацию, особенно накануне чрезвычайно важного для нынешней элиты съезда.
Что же касается появления всевозможных фобий относительно Китая у его соседей, например, Вьетнама и других стран Юго-Восточной Азии, то у Пекина и так здесь не было особенно близких друзей. Кроме того, если все вокруг так опасаются китайской мощи, то почему бы китайцам и не продемонстрировать свои возможности.
Так что получается, что нынешняя история с конфликтом вокруг островов, скорее всего, имеет внутриполитическое происхождение. Теперь очень многое зависит от того состоится или нет анонсированная ранее встреча Панетты с Си Цзиньпином и в каком состоянии будет будущий китайский лидер.
Для нас в Казахстане важны два обстоятельства. Во-первых, подтверждается давно известное утверждение, что для Китая основное стратегическое значение имеет приморское направление. Это спорные острова, проблема статуса Тайваня, защиты торговых путей и т.д. Здесь он настроен решительно и готов на жесткие меры. Во-вторых, это же обстоятельство вынуждает его быть «белым и пушистым» на западных границах. Если с Японией, Вьетнамом, Южной Кореей, Филиппинами и возможно с США у Китая проблемы в отношениях, то ему просто необходимо сохранять дружественные отношения на севере и на западе.
Поэтому не стоит переоценивать нынешнее обострение ситуации. Лишний шум вредит торговым отношениям, а рост экономики для Китая все равно важнее возможных имперских амбиций. Это просто игра со своими правилами, где часто принято показывать силу и бряцать оружием. Но в то же время, так на всякий случай, нельзя идти на уступки в вопросах миграции китайской рабочей силы в Казахстан, нельзя соглашаться с любыми вариантами облегчения визового режима или исключениями из общего правила, о чем этим летом говорил один китайский чиновник при обсуждении вопросов реализации проектов в нашей стране. Визы - это наша линия защита. Хорошие отношения с Китаем принципиально важны для нашей страны, но просто надо отдавать себе отчет, что у нас могут быть разные интересы.
Институт азиатских исследований