Произошедшие в сентябре в Казахстане перемены в высших эшелонах власти оказались весьма масштабными. Сам факт ухода с должности премьер-министра Карима Масимова – это уже значительное событие для казахстанской политики. Напомним, что он занимал эту должность дважды с небольшим перерывом, сначала с 2007 по 2012 год, а затем с 2014 по 2016 год. Причем во время этого перерыва премьером был Серик Ахметов, который затем был осужден.
Кроме того, с 2012 по 2014 год Масимов был руководителем администрации президента (АП), а еще ранее работал помощником президента. То есть Масимов длительное время является одним из самых влиятельных политиков в Казахстане. Естественно, что уход фигуры такого масштаба с одной из самых важных должностей в стране сам по себе является беспрецедентным событием.
Но бывший премьер ушел в итоге работать председателем в Комитет национальной безопасности (КНБ), что стало очень большой неожиданностью для всех сторонних наблюдателей. Фактически это означало перемещение по горизонтали, что редко случается с чиновниками такого уровня.
Потому что, с одной стороны, крайне сложно найти должность равного значения после занимаемых ранее позиций премьера и руководителя АП, а с другой стороны, чиновники обычно все-таки имеют более узкую специализацию. У работы в специальных органах есть своя специфика, как, несомненно, и у работы в правительстве. Редко кто может выполнять работу на двух столь различных направлениях деятельности.
Характерно, что слухи о возможной отставке Масимова ходили довольно давно. Собственно, это неудивительно, должность премьер-министра сама по себе предполагает постоянное ожидание отставки. Потому что экономика все время преподносит сюрпризы, за которые по долгу службы отвечает именно премьер.
В нашем случае во время премьерства Масимова случился кризис, который начался как раз с 2007 года, когда он первый раз стал премьером. Во второе его премьерство, с 2014 года, начался конфликт России с Западом с последующим введением против Москвы экономических санкций. Именно тогда произошло падение цен на нефть со всеми вытекающими последствиями для экономик нефтедобывающих стран, включая Казахстан. Получается, что Масимов был премьером в момент начала двух самых трудных периодов для экономики Казахстана, один из которых не закончился до сих пор.
Соответственно, Масимов вполне может позиционировать себя, особенно после первого премьерства, как антикризисный менеджер, который в целом справился с экономическими трудностями. Правда, в первый раз цены на нефть, которые упали в 2008 году, сравнительно быстро восстановились, и экономика нефтедобывающих стран сразу почувствовала себя лучше. В этот раз, к 2016-му году ситуация еще остается неопределенной, но цены на нефть уже несколько выросли по сравнению с началом года, а казахстанский бюджет при этом чувствует себя довольно неплохо.
Так что с точки зрения управленца Масимов может сказать, что он приходил в правительство в трудные моменты и уходил, когда ситуация по разным причинам, но становилась немного лучше. Это в целом работает на его имидж как антикризисного менеджера. В то же время он перешел на должность председателя КНБ в тот самый момент, когда страна столкнулась с террористической опасностью. И опять все выглядит таким образом, что его направили на всегда стратегически важный пост, в том числе и для решения этой важной в настоящий момент проблемы.
Это действительно необычный уход с весьма сложной позиции. Все-таки обычно главу Кабинета министров отправляют в отставку после возникновения проблем в экономике. В этой связи можно вспомнить нынешнего заместителя администрации российского президента Сергея Кириенко, который ушел в отставку с поста премьера после дефолта в России 1998 года. Хотя это и не помешало Кириенко вернуться во власть в октябре 2016 года. У любого политика главный вопрос – это его востребованность в системе действующей власти, но и для власти имеет значение потенциал политика. Похоже, что Масимов далеко не исчерпал свой личный потенциал.
Показательно, что, уже будучи в своем новом статусе, он в начале октября встречался в Москве с премьер-министром России Дмитрием Медведевым. Поводом для встречи стала передача Казахстану останков одного из героев восстания 1916 года Кейки-батыра, которые хранились в России. Но формат данной встречи наверняка был шире, чем решение пусть исторически важного, но все же частного вопроса в отношениях Казахстана с Россией.
Возможно, это связано с тем, что во время премьерства Масимова отношения с Россией, всегда имеющие большое значение для Казахстана, в целом стали гораздо более значительными. Во многом это результат реализации главного проекта этого периода, которым стало вступление Казахстана сначала в Таможенный союз с Россией и Беларусью, а затем и создание Евразийского экономического союза. Собственно, работа правительства в последние годы в основном была связана с адаптацией экономики Казахстана к новым условиям и внешним вызовам, которые возникли в связи с началом работы ТС и ЕАЭС. В этом смысле имеет большое значение тактическое взаимодействие с российским правительством. Парадокс, но после начала работы нового интеграционного объединения именно двусторонние отношения между Астаной и Москвой стали иметь большее значение. Возможно, для того чтобы корректировать на многостороннем уровне возникающие сложности тактического же характера.
Конечно, в нынешней ситуации любому человеку на позиции премьер-министра будет несколько неуютно, Бахытжан Сагинтаев в этой ситуации не исключение. Во-первых, потому, что он приходит на эту позицию после политического тяжеловеса Карима Масимова. Во-вторых, потому, что его предшественник не только был его руководителем в предыдущем составе Кабинета министров, но он еще и стал председателем КНБ. То есть сохранил весь свой политический вес.
В связи с этим все вопросы, которые сегодня стояли и стоят перед казахстанской экономикой, остались на попечении Сагинтаева без возможности какой-либо критики своего предшественника, с тем чтобы снять с себя часть ответственности за имеющиеся проблемы. Хотя косвенным образом такая критика происходит, так новое правительство ведет консультации с независимыми экономистами. Это новое явление в вопросах формирования экономической политики государства. И дело даже не в том, будут ли в итоге востребованы данные советы, а в том, что предпринята попытка найти ответы.
Здесь стоит отметить, что в отличие от той же России у нас в Казахстане нет серьезной дискуссии по вопросам экономической политики. В России последние пару лет идет нешуточная борьба между двумя направлениями – условными монетаристами и такими же условными сторонниками государственного стимулирования экономики.
Первые абсолютно доминируют в российском правительстве, к их числу относятся министры экономики, финансов, глава Центробанка. За всеми ними стоит фигура бывшего министра финансов Алексея Кудрина, который по заданию Кремля готовит экономическую программу. Они выступают за контроль инфляции, ограничение расходов бюджета, улучшение инвестиционного климата, отказ от необоснованной эмиссии денег и увеличения в связи с этим денежной массы, что, по их мнению, затем ведет к росту инфляции.
Собственно, именно эту политику реализует и казахстанское правительство. Более того, в определенных моментах она у нас более либеральная, например, ниже налоги, лучше инвестиционный климат, в конце концов, мы не находимся под санкциями и у нас открыт доступ к мировым финансовым рынкам. Если же учесть, что с началом работы ТС, а затем ЕАЭС, мы очень тесно связаны с Россией, то очевидно, что все дискуссии в соседней стране имеют к нам прямое отношение.
Поэтому, безусловно, в этой связи интересны аргументы противников российских либералов в экономике. Их мнение отражено в разработках так называемого Столыпинского клуба, наиболее ярким его представителем выступает советник президента России Сергей Глазьев. Столыпинцы полагают, что либералы в правительстве переоценивают риски усиления инфляции в случае увеличения инвестирования, в том числе за счет необеспеченной денежной эмиссии. Они считают, что такие инвестиции можно направить в инфраструктурные проекты и проекты, связанные с новой экономикой. В то же время, по их мнению, политика «зажимания поясов», чем, по сути, является призыв либералов жить по средствам, приводит к деиндустриализации страны, потере производств, росту безработицы.
Вся эта дискуссия актуальна и для нас в Казахстане. У нас также объявлено о таргетировании инфляции как о главном приоритете экономической политики, у нас сокращают расходы бюджета в связи с падением доходов. И у нас также существует критика действий правительства в связи с тем, что оно не обеспечивает экономику дешевым длинным кредитом. Один из ключевых моментов критики связан с тем, что в сравнении с западными странами наш Нацбанк, как и российский Центробанк, не выполняет функцию предоставления денег для экономики.
Собственно, суть дискуссии связана с денежной политикой и тесно с ней связанной инфляцией. Правительства Казахстана и России с разной степенью успешности подавляют инфляцию, но она все равно выше, чем у развитых стран. Но при этом денежная масса в наших странах существенно ниже. А так как денег в связи с этим не хватает, то и возникают мысли о том, что раз мы живем в капиталистическом мире, то должны следовать их практике.
И тогда непонятно, как говорит Глазьев, почему мы отказываемся от денежной эмиссии, если это позволяют себе экономики развитых стран. Тем более если, по его словам, «все мировые валюты, включая доллар и евро, являются фиатными деньгами, то есть они не обеспечены золотовалютными или реальными ценностями. Деньги эмитируются главным образом под долговые обязательства государства в целях финансирования дефицита бюджета. При этом денежная эмиссия опережает рост экономики».
Но проблема здесь в том, что эмиссия денег западными странами, а они активно проводят такую политику последние несколько лет, не ведет к росту инфляции. Это отражает качество экономики, ее способность обеспечить оборот денег, их освоение и контроль над их прохождением. Для функционирования всего этого механизма нужна соответствующая судебная система и финансовый надзор. Поэтому США, Япония, другие страны могут позволить себе огромные долги для финансирования своих больших дефицитов бюджетов. Поэтому у них значительный объем денежной массы.
В конечном итоге речь идет о качестве институтов. Можно напечатать сколько угодно денег и направить их на самые лучшие проекты, но что будет с инфляцией? В этом смысле пример Венесуэлы весьма показателен.
Инфляция у нас высокая даже при всех ограничениях бюджетных расходов и невысоком уровне денежной массы. Соответственно, увеличение денежного предложения неизбежно приведет к росту инфляции в условиях открытой экономики. Есть, правда, еще один вариант решения проблемы, его тоже предлагают столыпинцы. По их мнению, следует ввести частичные ограничения на оборот валюты, чтобы излишки денег, а они допускают их возникновение даже при самом жестком контроле, не оказывали давление на валютный курс. Но такой пример у нас тоже есть, и совсем недалеко от Казахстана, в соседнем Узбекистане. Там средства направляются на крупные государственные проекты и одновременно контролируется курс национальной валюты, с тем чтобы регулировать потребительский спрос. По сути, это та же Венесуэла.
У либеральной экономической политики много критиков, она действительно ставит наши экономики в непростое положение, особенно на фоне падения цен на нефть. Но альтернатива все равно выглядит хуже, высокая инфляция – это налог на всех сразу. То, что новый премьер спрашивает совета у экономистов, хорошо, потому что любое новое назначение на пост главы правительства – это повод сделать расчеты, чтобы подвести промежуточные итоги.
Помимо смены премьер-министра произошли весьма любопытные перемены и в правительстве Казахстана. Самым интересным стало назначение двух новых вице-премьеров – Имангали Тасмагамбетова на должность заместителя главы правительства по социальным вопросам и Аскара Мамина на позицию заместителя по транспортным вопросам.
Тасмагамбетов является безусловным тяжеловесом казахстанской политики, и не только потому, что он занимал должности премьер-министра, главы администрации президента, акима крупнейших и важнейших городов и провинций, а последней его должностью была позиция министра обороны. Он, несомненно, весьма харизматичен и, к тому же, что немаловажно, умеет работать с прессой. В частности, в казахстанских СМИ в момент его назначения на должность вице-премьера было много довольно подробных комментариев о его работе в Министерстве обороны.
Само по себе передвижение Тасмагамбетова с позиции министра обороны на место социального вице-премьера выглядит чрезвычайно масштабным событием, с учетом того, что он сменил другого безусловного тяжеловеса казахстанской политики последнего времени Даригу Назарбаеву. Когда в политике один тяжеловес меняет другого, это всегда небольшая кадровая революция. В этом смысле позиция председателя Комитета по международным отношениям, обороне и безопасности сената для Назарбаевой – это новое дело, как, впрочем, для бывшего министра обороны Тасмагамбетова позиция вице-премьера по социальным вопросам.
С одной стороны, должность в сенате выглядит не слишком впечатляющей. С учетом того, что там уже находятся многие политические тяжеловесы, и в отличие от правительства у сената нет конкретной работы. С другой стороны, сенат, как известно, сам по себе стратегически важное место, особенно на перспективу. Кроме того, на Востоке многое зависит не от должности, которую человек занимает, а от того, кто ее занимает. Очевидно, что Комитет по международным отношениям, безопасности и обороне имеет отношение к очень чувствительной проблематике. Поэтому теоретически он открывает возможности для работы по всем данным направлениям. Если это будет так, то получается, что Дарига Назарбаева и Имангали Тасмагамбетов произвели своего рода рокировку по функциональным вопросам.
Очень интересно назначение вице-премьером Аскара Мамина. Ранее он отвечал за реализацию железнодорожных проектов, которые были весьма масштабными и имели большое значение в развитии транзитного потенциала Казахстана. Собственно, Великий Шелковый путь через Евразию был во многом реализован благодаря новым казахстанским железным дорогам, которые обеспечивают очень перспективный транзит грузов между Китаем и Европой. Правда, это привело к росту задолженности компании «Казахстан темир жолы», но при условии стабильно растущих перевозок из Китая такая задолженность не выглядит чрезмерной. К тому же железные дороги редко окупаются, их задача – в решении стратегических государственных целей.
Если согласиться, что транспортные коридоры на длительную перспективу будут оставаться главным приоритетом для Казахстана, то приглашение Мамина в правительство лишний раз подчеркивает это обстоятельство.
Очень неожиданным шагом стало создание отдельного Министерства оборонной и аэрокосмической промышленности, во главе которого был поставлен бывший аким Южно-Казахстанской области Бейбут Атамкулов. Понятно, что в Казахстане не так много предприятий оборонного значения. Из действующего еще советского наследства можно вспомнить завод «Зенит» в Уральске, где строят небольшие военные корабли для ВМФ Казахстана, Семипалатинский машиностроительный завод, где ремонтируют танки, еще есть авиаремонтные предприятия. В последнее время в стране развертывается производство некоторых видов вооружений по лицензиям. Это броневики турецкого и южноафриканского происхождения, боевые вертолеты, средства связи. В основном это сборка из готовых комплектов. Произведенная продукция практически полностью идет на нужды Вооруженных сил Казахстана.
Очевидно, что все объемы производства военной продукции ориентированы на казахстанский оборонный бюджет и ограничены его размерами. Естественно, что у армии есть свои приоритеты и не все ее потребности можно удовлетворить за счет организации внутреннего производства. Например, армии в первую очередь, с учетом наших расстояний, нужны военно-транспортные самолеты, их мы покупаем сегодня в Европе (С-295). Военным необходимы новые боевые истребители, с учетом того, что советские старые машины уже находятся на пределах сроков эксплуатации. За последнее время казахстанская авиация пополнилась четырьмя российскими тяжелыми истребителями СУ-30, которые, скорее всего, были приобретены по льготным ценам как для российской армии. Из России в рамках создания единой системы противовоздушной обороны Казахстан получил зенитные комплексы С-300 и 170 ракет к ним. Эти поставки были осуществлены на безвозмездной основе.
Такая практика будет продолжена, но и организация производства отдельных видов военной продукции внутри страны также не теряет своей актуальности. Например, это касается расходных материалов, поэтому в стране уже строят патронный завод. В Казахстане нет производства снарядов, а опыт военных действий на востоке Украины продемонстрировал значение артиллерии в современной войне. Весьма перспективным направлением являются бронемашины, с которыми теоретически можно выходить и на экспортные рынки.
Собственно, и аэрокосмическая промышленность у нас по определению весьма скромная по своим масштабам. Но у нас есть Байконур, и нам надо стараться этому соответствовать. Хотя это непросто, для космической отрасли нужны не только кадры и деньги, но и соответствующие задачи.
Так что новому министерству будет чем заниматься, но масштабы его деятельности все равно будут весьма скромными, потому что задачи по военному ведомству у нас тоже не слишком велики. Но, может быть, главным смыслом создания нового министерства является стремление отделить военных от государственного заказа на приобретение и организацию производства военной продукции. Это старая идея, потому что в армии было слишком много скандалов на почве закупок вооружений.
В целом правительство довольно сильно изменилось. Теперь остается ждать его шагов, будут ли они осторожными или новый кабинет удивит нас нестандартными решениями. Сегодня самое важное, как правительство будет реагировать на развитие ситуации в соседней России, теперь для нас это один из самых важных приоритетов в связи с нахождением в Евразийском экономическом союзе. И это касается не только курса рубля, хотя развитие конфликта России с Западом имеет серьезные экономические последствия и для Казахстана. Вопрос также в определении направления экономической политики. В этом смысле правительство должно тщательно следить за преобладающими тенденциями в соседней стране, особенно за дискуссиями сторонников Кудрина и Глазьева. Возможно, это более важно, чем даже цены на нефть.