Султан Акимбеков
В принципе очередной крупный фильм на историческую тему – это всегда страновой PR плюс немного пропаганды. Здесь нет ничего особенного, и к этому не стоит относиться слишком серьезно. Например, снимают же в Голливуде исторический фильм про то, как последний римский император якобы бежит от захвативших Рим германцев в Британию при помощи старика Мерлина. При этом среди его сподвижников один негр, прекрасная индианка, которую играет Айшвария Рай, все вместе они должны политкорректно отражать всю палитру современного английского общества. Можно вспомнить еще фильм про раннего Робин Гуда, где англичане борются с жестокостями французских рыцарей, которые зачем-то сжигают местных обывателей в сарае в духе войск СС, а также отражают попытку высадки короля Франции в Англию, чего на самом деле никогда не было.
А чего стоит король Артур, согласно одноименному фильму он возглавил борьбу кельтов-бриттов против высадившихся на остров германцев-англосаксов. Сегодня в Великобритании кельты продолжают жить только в Уэльсе и Шотландии, все остальные, собственно, и есть потомки англосаксов. Это как если бы вдруг сняли фильм о героической борьбе иранцев Средней Азии против тюркских кочевников. Но Голливуду все равно.
Но это все не так важно, потому что такие фильмы и не должны полностью соответствовать исторической действительности, это скорее историческая сказка, развлекательный жанр. Главное, чтобы стрелы красиво летели. Правда, стоит подчеркнуть, что тот, у кого более развитая индустрия кино, имеет преимущество в отражении исторического процесса в обывательском сознании.
Собственно, на Голливуд никто особенно не обижается. У нас же, на пространствах бывшего СССР, к историческим фильмам отношение несколько другое. Потому что в отличие от западников, которые четко различают киносказку и историческую науку (у каждого направления свои профессионалы), в нашей истории еще слишком много спорных моментов. Поэтому мы в Казахстане все время снимаем исторические фильмы, где главные отрицательные роли отводим джунгарам. Потому что с ними мы никак не можем испортить отношения. Для нас это идеальный исторический враг, которого уже не существует. Джунгары – это историческая абстракция, в общественном мнении их не связывают даже с родственными им калмыками, последними осколками некогда великого кочевого народа – нашего главного соперника на протяжении почти двух столетий истории.
Но у нас нет исторических фильмов про Кенесары, про Тауекелля, который чуть-чуть не завоевал Среднюю Азию в 1598 году. Потому что в первом случае пришлось бы снимать батальные сцены штурма Акмолинска и заключительной битвы с кыргызскими манапами. А во втором – надо было бы как-то обосновать, что для успешного хана показателем его успеха был захват оседлых территорий с податным населением. Тауекелль сначала взял Самарканд, но потерпел неудачу под Бухарой от ополчения узбекских племен. В обоих случаях у нас были бы осложнения в отношениях с соседями. Скорее узбеки и кыргызы в данном случае могли бы снять фильм, как они защищали свою свободу в борьбе против захватчиков. Понятно, что наш случай борьбы за свободу в связи со штурмом Акмолинска был бы не понят в соседней России.
Поэтому, не сговариваясь между собой, страны бывшего СССР, которые еще не могут разделить историю между собой и прийти к согласованным мнениям по этому поводу, негласно придерживаются табу на интерпретацию исторических событий.
Однако исторический фильм Прошкина «Орда» – это табу вольно или нет, но нарушил. Формально он снят по жанру киносказки и мало связан с исторической действительностью. Очевидных несуразностей очень много. Например, митрополит Алексий в столице Орды Сарае примерно в 1357 году бедствует без куска хлеба и одежды. В то время как с 1261 года в этом же городе находилась Сарайская епархия Русской православной церкви с целым рядом церквей. При этом значительную часть населения составляли русские люди, был специальный квартал, об этом есть интересная книга Полубояриновой (Полубояринова М. Д. Русские люди в Золотой Орде). Так что Алексий мог вполне пойти в гости к ним.
Во времена хана Узбека и его сыновей Тинибека и Джанибека не было войн между Ордой и русскими княжествами, не было и набегов. Об этом есть указания в русских летописях. Московский князь Иван Калита и его наследники выполняли роль главных сборщиков налогов для Орды на всех русских землях. Они силой принуждали к выплате налогов Новгород, Тверь в случае возникновения задержек.
У Ивана Калиты были сердечные отношения с семьей Узбека и его женой Тайдулой, которая была главным представителем интересов Москвы в Орде. В честь этой ханши Калита назвал целый город – ныне известный как Тула.
Стоит отметить, что при Узбеке и Джанибеке в Орде силой насаждался ислам среди последних представителей кочевой знати, которые придерживались традиционного тенгрианства. Поэтому никакого огня костров, через которые должен был пройти Алексий для очищения от злых чар, в Орде в это время не было. Это был старомонгольский обычай, как и привычка пить архи – молочную водку. В XIV веке монгольские обычаи уже давно были в Орде анахронизмом. Солдаты армии были мусульманами и говорили на кипчакском языке.
Еще одна явная несуразность связана с приемом послов от римского папы. Эту историю с их ограблением и невозможностью купить лошадей для возвращения сценаристы фильма явно списали из записок Гильома де Рубрука, посла от французского короля к монгольскому хану в Каракорум, который проезжал через Орду в середине XIII века. В то время как в XIV веке в Орде было свое правительство – диван, созданный по примеру мусульманских государств со всеми необходимыми чиновниками. Сарай поддерживал обширные дипломатические связи, вел активную переписку с государствами Европы и Азии.
Кроме того, с середины XIII века вся торговля Европы с Азией проходила через Кафу в Крыму, затем Тану в устье Дона, потом через Сарай, Мангышлак, Хорезм, Отрар и далее в Китай. От Кафы до Европы торговлю контролировали генуэзцы, конкуренцию которым составляли венецианцы. Об этом периоде есть интересная книга, в которой опубликованы записки двух итальянцев – Барбаро и Контарини (Барбаро и Контарини о России. К истории итало-русских связей в XV в.). В это время не функционировал традиционный маршрут Великого Шелкового пути через порты Сирии, Иран и Среднюю Азию.
Сарай был крупнейшим транзитным центром и самым большим городом Европы, здесь было представительство итальянских купцов. Соответственно послам римского папы не было необходимости испытывать такие сложности.
Характерно, что в степной зоне от Молдавии до Отрара насчитывалось до 100 городов золотордынского периода. Об этом хорошо написано в книге Егорова (Егоров В. Л. Историческая география Золотой Орды). Все города строились по среднеазиатскому типу. В частности, в самом западном ордынском городе Аккермане, ныне это Белгород-Днестровский археологи нашли типичные хорезмские жилища с суфами, банями, соответствующей керамикой.
Ну и, наконец, стоит обратить внимание на еще один эпизод фильма, где хан Джанибек дает Алексию в благодарность за излечение своей матери освобождение для церкви от всех налогов. Это никак не соответствует исторической действительности. Начиная с самого раннего этапа монгольских завоеваний, местные религиозные учреждения не облагались налогами. А с 1262 года Русская православная церковь пользовалась официальным иммунитетом от налогообложения. Каждый новый хан своим ярлыком подтверждал ее права. Про золотордынские ярлыки есть интересная книга Григорьева (Григорьев А. П. Сборник ханских ярлыков русским митрополитам: Источниковедческий анализ золотоордынских документов).
Характерно, что в процессе съемок от участия в фильме отказался консультант-историк. В своем интервью он указал на вопиющие исторические ошибки, допущенные в процессе работы. Но это было бы не так важно, все-таки речь идет о сказке, если бы не очевидная идеологическая подоплека у фильма.
Фактически фильм формирует образ некоего врага, который издевается, унижает, убивает, въезжает в церковь на лошади. При этом враг этот чрезвычайно нецивилизованный, дикий. Авторы фильма старались показать зрителю абсолютное зло. Весьма показательна реплика одной впечатлительной девушки, которая в своей рецензии сравнила ордынцев с назгулами из «Властелина колец».
Смысл всего этого явно заключался в том, чтобы показать страшные испытания, через которые прошел русский народ и его церковь. Последняя задача, похоже, была здесь главной. Все-таки фильм снимали на деньги «Православной энциклопедии», связанной с Русской православной церковью, которая явно стремилась добиться двойного эффекта. С одной стороны, показать значение церкви в период испытаний. Это важно и в современном контексте, потому что и сегодня речь идет об испытаниях для России, и церковь ненавязчиво напоминает о своей роли в трудные периоды. С другой стороны, немного фальсифицировать историю. Потому что церкви нужно как-то объяснить свое длительное успешное сотрудничество с Ордой. Обыватель же в России сегодня ничего не знает про Сарайскую епархию.
Но проблема здесь в том, что продемонстрированное в фильме зло имеет вполне конкретный образ. Его представители говорят на некоем «среднетюркском» языке, привнося в него каждый свои языковые оттенки. Поэтому якуты, которые играют Джанибека и Темира пару минут практически говорят между собой по-якутски, казахский актер в страшных казематах, где мучаются русские рабы, подогревая воду для обычного хамама, беседует с Алексием с казахским акцентом, татарка, которая играет Тайдулу, соответственно, разговаривает больше по-татарски.
Создатели фильма собрали представителей разных тюркоязычных народов со всего бывшего СССР. Они хотели просто получить убедительную картинку. Но добились при этом противоположного эффекта. Получилось, что образ врага, с их точки зрения, имеет вполне конкретное наполнение – его формируют самые разные тюрки, многие из которых считают себя наследниками Золотой Орды.
И дело здесь не в казанских татарах, которые первыми обиделись на фильм Прошкина. Они-то как раз и не были связаны с основным кочевым населением Орды. Казанские татары в Орде жили на занимаемых ими и сегодня лесных и лесостепных территориях в Поволжье, в своем большинстве они входили в податное сословие государства, как и жители Хорезма, и русских княжеств. В то время как степные пространства от Днестра до Сырдарьи и Иртыша занимали кочевые племена, из которых формировались ордынская армия и вся элита государства. Их прямые потомки сегодня это крымские и литовские татары, ногайцы и казахи, отчасти узбеки, но только не казанские татары. Характерно, что всадники, которые составляли массовку на съемках фильма, набирались из числа жителей Харабалинского района Астраханской области, где половину жителей как раз и составляют казахи.
Вопрос здесь заключается в том, что в бывшем СССР история Золотой Орды обычно воспринималась как некая абстракция, безотносительно к современным тюркским народам, за исключением, может быть, тех же казанских татар. Их самоназвание всегда соотносилось с тем, как называли кочевников Золотой Орды русские источники. Поэтому их и стали связывать с наследием этого государства.
Но если на западе Орды использовали термин татары, то на востоке тех же самых кочевников называли узбеки, казаки (казахи), чагатаи, моголы. То есть кочевники, бывшие солдатами армии Орды, никуда не делись, у них есть вполне конкретные наследники.
Прошкин впервые продемонстрировал некий обобщающий образ уверенных в себе, сильных воинов со вполне узнаваемыми лицами и понятной речью, вовсе не гротескных злодеев из советских фильмов про Илью Муромца и Соловья Разбойника. Он хотел вызвать к ним неприязнь, отторжение, напомнить о том периоде, когда народ переживал большие испытания, о том, что надо быть бдительными, потому что враг не дремлет. Чего стоит только фраза московского князя о том, что местные татары в Москве сразу ударят в спину, когда Орда подойдет к городу. Намек более чем прозрачный – о предателях, об изменниках, кто не разделяет ценности государства.
Но Прошкин явно переборщил с визуальным рядом. Слишком уж униженными и оскорбленными выглядят в его представлении московиты в их отношениях с ордынцами. Нет никакого сопротивления, нет никакой гордости, протеста, только покорность.
Понятно, что тут опять сыграла свою роль церковь, потому что смирение – это один из ее приоритетов. Фильм должен был показать испытание для Алексия и его смирение, что привело к чуду, выздоровлению ханши Тайдулы. Но получилось смирение народа, а это совсем другое. Исторические сказки должны демонстрировать борьбу за свободу даже в самых невыносимых условиях, жертвенность и отказ покориться. Даже если в истории все было по-другому – это неважно. Поэтому герои нашего фильма «Мын бала» гибнут в безнадежной атаке на превосходящие силы джунгар. Поэтому в фильме «Храброе сердце» шотландский герой Уоллес, преданный соратниками, гибнет на эшафоте с возгласом «свобода».
В фильме же «Орда» мы видим одну только покорность судьбе. Получилось практически по Фрейду, православная церковь всегда выступала за покорность власти государства, любого, даже Орды. Поэтому в фильме, который фактически снят на ее деньги, нет никаких призывов к борьбе. Есть только призыв к терпению в ожидании чуда. В этом смысле это очень церковный фильм.
В результате фильм «Орда» как продукт исторической идеологии создал проблему на ровном месте. Он не понравится сторонникам российской имперской идеи, слишком слабыми выглядят московиты в этом фильме. Но он также не понравится тем, кто ассоциирует себя со степью, с тюркским миром. Хотя, может быть, и наоборот, он понравится сторонникам степной имперской идеи. Потому что показывает совсем другую реальность, которая существовала до начала роста могущества Российской империи.
Но все-таки лучше, чтобы фильм «Орда» остался эпизодом. Лучше бы сохранилось прежнее табу на очень непростую историю отношений России и тюркского мира. Вдруг теперь какой-нибудь шымкентский продюсер снимет независимый фильм про поход Тохтамыша на Москву, сохранив при этом стилистику «Орды».
публикация из журнала "Центр Азии"
сентябрь/октябрь 2012
№17-20 (75-78)