Одно из самых громких и заметных событий мировой политики этой весны, несомненно, связано с американскими ударами по сирийской военной базе. В ночь с 6 на 7 апреля два эсминца военно-морского флота США Ross и Porter выпустили почти шестьдесят крылатых ракет «Томагавк» по аэродрому «Шайрат» в сирийской провинции Хомс. Президент США Дональд Трамп назвал этот авиаудар «возмездием за химическую атаку в городе Хан-Шейхун».
Напомним, утром 4 апреля сирийский город Хан-Шейхун подвергся бомбардировкам правительственной авиации. Вскоре после налета люди на земле стали задыхаться. Как выяснилось позднее от распыления высокотоксичного газа, предположительно зарина, погибло 89 человек, в том числе 33 ребенка и 18 женщин.
Вашингтон, Лондон и Париж возложили вину за гибель мирного населения на Дамаск. Через три дня американцы нанесли удар по авиабазе «Шайрат», с которой взлетали сирийские бомбардировщики в сторону Хан-Шейхуна.
В Сирии и России, поддерживающей режим президента Башара Асада, неожиданное решение Вашингтона вызвало настоящий шок. В Кремле квалифицировали действия США «как акт агрессии, противоречащей международному праву». Потому что и Дамаск, и Москва отрицают причастность сирийских военных к химической атаке. Когда использование газа было доказано, российские официальные лица предположили, что в Хан-Шейхуне мог быть случайно разрушен склад химического оружия, принадлежащего вооруженной оппозиции. И якобы именно это стало причиной массового отравления местных жителей.
Впрочем, любопытно, что версию со взрывом склада считают несостоятельной как зарубежные, так и некоторые российские эксперты. В случае попадания бомбы, уверяют они, газ просто был бы уничтожен и не успел бы нанести людям ущерба.
Примечательно также и то, что на фотографиях авиабазы «Шайрат», сделанных после американского удара, отчетливо видны емкости, которые подозрительно напоминают те, в которых хранились отравляющие вещества сирийской армии. В интернете можно найти данные от 2013 года, когда Россия выступила гарантом ликвидации сирийского химического оружия, где ее специалисты принимают участие в ликвидации газа именно в таких баках.
Однако главный вопрос, разумеется, не в том, кто именно и каким образом использовал отравляющие вещества в Хан-Шейхуне. Всех интересует другое. Почему США ударили именно сейчас, почему американский президент Дональд Трамп отдал приказ в присутствии китайского лидера Си Цзиньпина, которого он принимал на роскошной вилле во Флориде, изменят ли «Томагавки» ситуацию на Ближнем Востоке, насколько эффективным был ракетный удар в военном отношении и будет ли продолжение?
Эхо далекой войны
По мнению правящих американских кругов, Башар Асад заслужил наказание, потому что перешел все допустимые «красные линии». Жесткий ответ был неизбежным, поскольку атака 4 апреля была не единственной. Так, госсекретарь США Рекс Тиллерсон сообщил ведущим изданиям страны, что только в предыдущем месяце сирийские правительственные войска несколько раз применяли отравляющие вещества. Пентагон зафиксировал использование хлора 25 и 30 марта в провинции Хама, а бомбардировка Хан-Шейхуна в провинции Идлиб, просто оказалась самой масштабной химической атакой начиная с 2013 года.
В Вашингтоне утверждают, что в этой связи реакция США была вполне ожидаемой. Американцы и не делали из операции никакого секрета. Они заранее предупредили своих союзников и, согласно меморандуму о безопасности полетов в Сирии, Россию, которая даже вроде бы успела эвакуировать часть своего персонала с авиабазы «Шайрат».
С точки зрения американцев все выглядело вполне прилично. Действительно, они не могли не предупредить партнеров о запуске 59 «Томагавков». Эсминцы, которые находились неподалеку от Крита, ударили из акватории Средиземного моря и все, кто мог, наверняка заметили момент пуска или полета ракет.
Другое дело, что в Москве до самого конца не верили, что Трамп решится отдать подобный приказ. Это никак не вязалось с теми сигналами, которые получала Россия от США. К примеру, еще 30 марта российский президент Владимир Путин отметил, что «реальное сотрудничество с США в Сирии, несмотря ни на что, углубляется и расширяется. Мы чувствуем заинтересованность наших американских партнеров в развитии этого взаимодействия». В тот же день Тиллерсон заявил, что «решение о судьбе президента Асада должно принять население Сирии», а постоянный представитель США в ООН Никки Хейли подчеркнула, что «террористическая организация «Исламское государство» является более серьезной проблемой для Вашингтона, чем Асад».
Резкое изменение США к режиму Башара Асада, который теперь считается главным препятствием на пути к миру в Сирии, шокировало российское руководство не меньше, чем «Томагавки», упавшие на военный аэродром. По сути, это означает кардинальную смену позиции американцев к ситуации вокруг сирийского вооруженного противостояния. И данное обстоятельство вынуждает самих россиян действовать более гибко.
В этой связи характерно изменение позиции Москвы относительно событий в Хан-Шейхуне. Если изначально ее представители категорически отрицали сам факт того, что 4 апреля в городе произошло массовое отравление газом, то затем они обвинили в наличии химического оружия сирийскую оппозицию, а позднее и вовсе решили дистанцироваться от событий, заявив, что сирийские силы действуют автономно.
Очевидно, что россиянам нужно было выиграть время и не вступать в жесткую дискуссию с США, которые наверняка имели веские доказательства или делали вид, что имеют их. В этих условиях сохранить лицо России попытались некоторые сирийские эксперты, которые вдруг стали публично говорить о том, что сирийских силовиков контролируют спецслужбы Ирана и бомбардировка Хан-Шейхуна могла быть осуществлена в их интересах. Отчасти это действительно могло быть так.
Дело в том, что именно провинция Идлиб сегодня становится одним из главных очагов сопротивления на северо-западе Сирии. Сюда перебираются отряды боевиков, разгромленные в Алеппо. Дать им последний и решительный бой, показать, что ради достижения победы правительственные войска пойдут на любые жертвы, – это довольно типично для методов ведущейся сегодня в Сирии войны. Тем более что, если прав Тиллерсон и сирийцы использовали газ в марте этого года в других провинциях, химические атаки могли быть частью общей военной стратегии.
В таком случае американцы своими решительными действиями сломали игру еще одного активного участника сирийского вооруженного конфликта. Под ударом оказалась военная инициатива не только России, но и Ирана, пожалуй, главного союзника режима Асада. Напомним, в Сирии воюют иранские подразделения Корпуса стражей исламской революции (КСИР), а его высокопоставленные офицеры координируют деятельность сирийской армии и отрядов шиитской ливанской организации «Хезболлах».
В этой связи весьма сомнительно, что решение Трампа ударить «Томагавками» было спонтанным, как уверяют некоторые наблюдатели. Сложно представить, что на него действительно такое сильное впечатление произвели погибшие дети в Хан-Шейхуне или серьезное влияние оказала дочь Иванка.
Логичнее всего предположить, что 7 апреля стало неким переломным этапом не только для ситуации в Сирии, но и всего Ближнего Востока. Именно поэтому наблюдается такое крайне настороженное отношение со стороны России и такое воодушевление со стороны американских партнеров в регионе. Здесь следует отметить, что удары поддержали и НАТО, и Израиль, и арабские монархии Персидского залива. Очень любопытно также, что 12 апреля этого года, когда Россия в восьмой раз наложила вето на резолюцию Совбеза ООН по Сирии, осуждающую применение авиацией Асада боевых отравляющих веществ, Китай впервые воздержался, хотя ранее проявлял солидарность с Дамаском и Москвой.
Вообще позиция Китая выглядит очень странной. Особенно если допустить, что Трамп поставил своего гостя Си Цзиньпина в крайне неловкое положение. Мало того, что он сообщил о бомбардировке Сирии в разгар ужина, при этом он подчеркнул, что готов силовым путем решить ядерную проблему Северной Кореи, если Пекин не окажет влияния на Пхеньян.
Впрочем, вся эта ситуация выглядит очень сложной и запутанной. Однако если обратить внимание на события, предшествовавшие 7 апреля, то многое становится более понятным.
Новая архитектура Ближнего Востока?
В начале марта этого года в одном из интервью генеральный секретарь Лиги арабских государств Ахмед Абуль Гейт выступил с весьма неожиданным заявлением. Он сказал, что «Иран должен коренным образом пересмотреть свою политику по отношению к арабским странам». Гейт обвинил Тегеран в попытке «шиитизировать всех суннитов Ближнего Востока» и призвал лидеров арабского мира сообща противостоять иранской экспансии. Причем ЛАГ должна не только планировать политику по противодействию Тегерану, но и координировать свои действия с европейскими странами, интересы которых, по его словам, «тоже страдают от иранской политики».
Внезапный выпад генсека ЛАГ против Ирана тут же был подхвачен в арабских странах. Так, посол Объединенных Арабских Эмиратов в США Юсуф аль-Утайба опубликовал статью в The Wall Street Journal, где тоже указал на экспансию Ирана в рамках Ближнего Востока и потребовал отказаться от такой политики. Причем в качестве союзника дипломат призвал уже не только арабский мир, но и США: «Сейчас, когда у власти в Америке более проницательное правительство, создались условия для максимально тесного сотрудничества арабских стран и Вашингтона. Мы все приветствуем создавшуюся новую реальность».
Еще дальше пошли саудовские официальные лица. С одной стороны, постоянный представитель королевства при ООН Абдалла Яхья аль-Муаллими напрямую обвинил Иран в военных преступлениях, указывая на Йемен, где «поощряемые Тегераном шииты-хуситы используют малолетних детей в качестве живого щита». По словам посла, это может быть расценено как «жесточайшее военное преступление».
С другой стороны, глава Саудовской Аравии король Сальман ибн Абдул-Азиз аль-Сауд в начале марта подписал в Малайзии крайне любопытный документ, в котором речь идет о «необходимости укрепления военного сотрудничества между двумя странами перед лицом непрекращающихся провокаций со стороны других стран».
Хотя Иран не был назван в саудовско-малазийском коммюнике, но Тегеран крайне резко отреагировал на само появление подобного соглашения. В МИДе страны сочли договоренности между Саудовской Аравией и Малайзией «направленными против Исламской республики». Эстафету приняли иранские военные. Один из боевых генералов КСИР обрушился на Эр-Рияд, чей «строй загнивает и скоро рухнет, тогда как Иран обретает новую и реальную силу». Еще один руководитель КСИР указал на то, что «иранские вооруженные силы настолько мощные, что американская армия по сравнению с ними не выдерживает никакой критики», а производимые Ираном высокотехнологичные ракеты могут попасть в автомобиль с расстояния в несколько тысяч километров». Третий генерал, иллюстрируя прогресс в вооружениях Ирана заявил, что стране потребуется всего семь минут чтобы стереть с лица земли Израиль.
Резюмировал все выступления депутат парламента и по совместительству генерал КСИР Мохаммад Алиабади, который подчеркнул, что «никакая сила не может сделать что-либо стоящее в регионе без согласия на то Исламской республики».
Очевидно, что даже с учетом политической культуры и традиций Ирана, часто использующей подобную риторику, такие заявления со стороны высокопоставленных представителей военно-политического истеблишмента страны не могли появиться на ровном месте.
Причина, видимо, в том, что на Ближнем Востоке вновь актуализируется проблема противостояния региональным амбициям Ирана. И в этой связи от позиции США зависит многое, если не все. Отсюда и борьба нервов.
Предыдущий президент США, демократ Барак Обама в отличие от консерватора Джорджа Буша-младшего пытался изменить подходы США в их ближневосточной политике. Вместо воинственности Буша Обама предложил Тегерану «разжать кулаки» и мирно договориться по вопросу иранской ядерной программы.
Это было резким изменением ситуации, потому что мир застыл в ожидании начала, казалось бы, неминуемого военного конфликта между Западом и Ираном. Долгие годы все к этому шло и многое было готово. В США никогда не скрывали, что держат силовой вариант решения иранской проблемы на столе. В Персидском заливе постоянно проходили военные учения американских военно-воздушных сил и флота. Аналогичные маневры проводили страны Запада, а иногда даже совместно с армиями арабских государств.
К этому времени США фактически создали антииранский фронт с участием Израиля и стран Персидского залива, ограничили военно-политическое влияние Тегерана в соседних странах – Афганистане, Ираке, Ливане, зоне арабо-израильского конфликта. Мощным ударом для Ирана стали жесткие международные санкции и падение цен на углеводороды. Все это вкупе заметно ограничило возможности Ирана в его внешнеполитическом маневрировании. Закончилось все тем, что летом 2015 года Тегеран и страны Запада подписали ядерное соглашение, по которому Иран отказывался от военной составляющей своей атомной программы, взамен на выход из международной изоляции.
Договоренности с Ираном были настолько важны для администрации Обамы, что она даже пошла ему на уступки в ряде актуальных региональных вопросов. Так Тегеран занял одно из ведущих мест в сирийском конфликте и даже отчасти вернул себе влияние в Ираке, где без него иракская армия не могла наладить достойное сопротивление террористической организации «Исламское государство».
При Обаме Вашингтон вообще пытался максимально сглаживать острые углы, если вопрос касался интересов Ирана в регионе. К примеру администрация Белого дома существенно ограничила военное сотрудничество с Саудовской Аравией, когда ее авиация нанесла в Йемене удар по деревне хуситов. Из-за этого решения больше пострадали не военные, а политические американо-саудовские контакты.
Между тем Иран, в свою очередь, последовательно увеличивал свое военно-политическое присутствие в Йемене, поддерживая мятежников-хуситов, что привело к настоящей прокси-войне с Саудовской Аравией, которая стоит за правительством президента Абд-Раббу Мансура Хади.
Однако звездным часом Ирана стала победа Дональда Трампа, который, будучи кандидатом в президенты, провозглашал лозунги изоляционизма и требовал, чтобы Америка решала внутренние проблемы, не оглядываясь на Сирию и другие проблемы международной жизни.
Подходы Трампа к внешней политике в ближневосточном регионе привели к активизации всех заинтересованных сил. О своих интересах все громче стали заявлять Россия и Турция. При воздушной поддержке первой сирийская армия отбила несколько стратегических городов, например Алеппо. В свою очередь, Турция начала в северных сирийских районах военную операцию «Щит Евфрата», окончание которой было объявлено 30 марта этого года.
Весьма показательной является ссора между Египтом и Саудовской Аравией, после того как осенью прошлого года Каир озвучил собственную позицию в отношении Дамаска, что противоречило интересам Эр-Рияда. Кроме того, он отказался передать саудитам острова Тиран и Санафир в Красном море. В ответ Египет перестал получать саудовскую нефть. В саудовской нефтяной компании «Арамко» заявили, что это было связано «со снижением цен на нефть, необходимостью снизить производство нефти и сезонными работами на НПЗ». Однако наблюдатели увязывали позицию Эр-Рияда, с тем что Каир поддержал российскую резолюцию в ООН по Сирии, а египетский министр иностранных дел встретился с иранским коллегой и договорился о постоянных контактах по сирийскому треку.
Для Эр-Рияда это, конечно, было неприемлемо. К этому времени присутствие Ирана в Сирии стало чересчур заметным. Зачастую связанные с ним или напрямую контролируемые им вооруженные формирования оказывались на самых горячих участках фронта. Фактически нынешний Дамаск опирался в воздухе на Россию, а на суше – на Иран.
Если учесть турецкий фактор, усилия западных союзников по борьбе с «Исламским государством», интересы арабских стран, чьим проводником были части вооруженной сирийской оппозиции, то такая ситуация, безусловно, придавала сирийскому конфликту и вместе с ним всей геополитической жизни на Ближнем Востоке крайне непредсказуемый характер. Поэтому все активные участники ждали когда же Вашингтон наконец-то определится со своей позицией. Ждали и опасались, что их ожидания могут не оправдаться.
Сам Трамп и его администрация, казалось, совсем не проявляли интереса к ближневосточной проблематике. За исключением проблемы «Исламского государства». Здесь все было предельно понятно – США и их партнеры ведут борьбу с ИГ, где бы линия фронта не проходила – в Ираке или Сирии.
При этом представители Вашингтона могли делать взаимоисключающие заявления, например, о режиме Асада. Ничего конкретного не было и в отношении ядерного соглашения с Ираном, который Трамп жестко критиковал, будучи кандидатом в президенты, а после своей победы заявил о необходимости пересмотра договоренностей, подписанных Обамой.
Период ожидания затянулся. Ближневосточные союзники США начали пытаться выстраивать собственную политику, учитывая, что Асад при помощи Ирана и России стремился быстро переломить ситуацию в свою пользу. Не исключено, что сирийская армия в какой-то момент, что называется, почувствовала вкус победы и стремилась форсировать события.
Однако одновременно происходили и другие интересные события. В феврале и марте военно-политическое руководство саудовской Аравии, а также главы служб безопасности активно совершали визиты в США, Европу и ряд арабских стран. Главной темой переговоров был весь комплекс ближневосточных вопросов, начиная с арабо-израильского урегулирования и заканчивая сирийским кризисом. Вполне возможно, что в результате этих переговоров администрация Трампа все-таки обозначила не только общие контуры ее ближневосточной политики, но и согласовала с партнерами некие тактические моменты.
Отсюда неудивительна та согласованная массированная атака на Иран со стороны Лиги арабских государств и ряда государств. Пикантность ситуации заключается еще и в том, что генсеком ЛАГ в настоящее время является египтянин Гейт. С 2004 по 2011 год он возглавлял внешнеполитическое ведомство Египта и хорошо помнит все стадии и перипетии формирования американцами антииранского блока ближневосточных государств.
Не исключено, что, критикуя Иран, генсек ЛАГ озвучил позицию главного спонсора этой ведущей в арабском мире международной организации – Саудовской Аравии. Однако вполне возможно и то, что он выражал мнение нынешнего руководства Египта.
Как бы там ни было, но 16 марта появилась новость о возобновлении поставок саудовской нефти в Египет. Интересно, что в это же время саудовский король Сальман совершал многодневный визит в Соединенные Штаты. Уже 29 марта на саммите ЛАГ в Иордании король Саудовской Аравии и президент Египта Абдул-Фаттах ас-Сиси обсудили ряд важных вопросов региональной жизни и подчеркнули «стремление поддерживать координацию в свете проблем, стоящих перед двумя государствами». А уже 2 апреля Каирский суд признал легитимность саудовско-египетского договора о демаркации морских границ, по которому два острова – Тиран и Санариф – отходят к Эр-Рияду.
Параллельно США заявили о готовности возобновить ежегодную военную помощь Каиру в размере 1,3 млрд. долл., которая была остановлена Обамой после военного переворота в Египте, а МВФ одобрил выделение стране многомиллиардного кредита.
Не исключено, что между двумя крупнейшими арабскими государствами – Саудовской Аравией и Египтом, а также США наметился консенсус и по ситуации в Сирии. По крайней мере, им было выгодно усилить военное давление на проиранские силы в той же Сирии.
Примечательно, что в марте резко возросла активность тех сирийских группировок, которые традиционно связывают с арабскими монархиями Персидского залива и Западом. Военно-политическое обострение эксперты объясняют, с одной стороны, желанием оппозиции принять участие в разделе сфер влияния в Сирии, а с другой – стремлением внешних спонсоров сорвать процесс сирийского мирного урегулирования, который идет под патронажем России и Ирана. Интересно, что похожая динамика отмечалась и в Ираке. По мере продвижения иракских правительственных войск при поддержке шиитской милиции, спонсируемой из Ирана, и установления контроля над Рамади, Эль-Фаллуджей и Восточным Мосулом, теракты в Багдаде не только участились, но и стали более масштабными.
Все это плюс неприкрытая антииранская риторика, похоже, заставили Иран и Россию сверить часы. 27–28 марта президент Ирана Хасан Роухани посетил Москву и провел переговоры со своим российским коллегой Путиным. Стороны договорились по множеству вопросов, в том числе сотрудничеству в сфере энергетики и логистики. Однако самым важным было то, что они «подтвердили готовность предпринять новые шаги для повышения уровня и расширения сфер российско-иранского партнерского взаимодействия и укрепления всеобъемлющего стратегического сотрудничества, которое будет способствовать упрочению региональной и международной стабильности и безопасности».
Перевод с дипломатического языка сделал глава иранского МИДа Мохаммад Джавад Зариф, заявив о том, что Россия может использовать иранские военные базы для борьбы с террористами в Сирии.
Другими словами, и для России и для Ирана чрезвычайно важно было продемонстрировать, что оба государства координируют свои действия на сирийском направлении. Это могло выглядеть как прямой вызов США и тем усилиям, которые они предпринимали в отношении сирийского кризиса. Возможно, именно поэтому 30 марта Путину понадобилось отдельно говорить о том, что несмотря ни на какие факторы, «реальное сотрудничество России с США в Сирии углубляется и расширяется».
Похоже, что в Москве отдавали отчет, что что-то идет не так. Их не могла не насторожить арабская внешнеполитическая активность. Тем более что Трамп назначил своего зятя и по совместительству старшего советника Джареда Кушнера ответственным на арабо-израильском направлении. Это серьезный поворот. Как показывает опыт, Кушнер может быть очень эффективным в международных делах. Например российские китаисты считают, что именно он смог построить плодотворный диалог между Трампом и Си Цзиньпином.
Россияне явно чувствовали, что теряют инициативу на Ближнем Востоке. Их попытки склонить на свою сторону Египет провалились. Израиль и Турция оставались очень ненадежными партнерами. Тель-Авив, поддерживая усилия россиян, не стеснялся четко обозначать свои интересы в Сирии и вокруг нее. Например, бомбил караваны с оружием для «Хезболлах» и проводил свои военные операции, используя сирийскую оппозицию. Анкара вообще вела собственную игру, а президент Реджеп Тайип Эрдоган не только поддержал американскую атаку 7 апреля, но и призвал Россию прекратить поддерживать Асада и действовать в Сирии совместно с США.
Таким образом, нынешняя ситуация ставит Россию в очень сложное положение. Геополитическая ситуация в ближневосточном регионе вновь меняется на 180 градусов. Трамп изменил отношение к Асаду, сказав, что война в Сирии – это теперь и дело американской безопасности. Он пообещал работать над укреплением партнерства НАТО и забрал обратно свои слова о том, что НАТО – это «устаревший альянс». Во время встречи с королем Сальманом Трамп пообещал помочь в борьбе с террористами из «Аль-Каиды» в Йемене, чтобы саудовцы сосредоточились на борьбе с хуситами. Также американцы и саудиты договорились совместно нейтрализовать в Ираке иранское влияние.
Безусловно, россиян и иранцев не может не радовать, что публично в Вашингтоне по-прежнему указывают в виде главной цели на Ближнем Востоке борьбу с «Исламским государством». Не случайно в Афганистане 14 апреля Пентагон сбросил «мать всех бомб» – одну из самых мощных неядерных авиабомб на лагерь ИГ в афганской провинции Нангархар. Впрочем, были ли это сторонники «Исламского государства» или те, кого в Кабуле называют талибами, – неизвестно. Зато известно, что в настоящее время Россия пытается наладить отношения с частью вооруженной афганской оппозиции и удар по Нангархару может быть серьезным предупреждением США не вмешиваться в афганские дела. К примеру, в Москву на обсуждение ситуации в Афганистане в середине апреля американцы так и не приехали.
Таким образом, логично предположить, что столь нервная реакция Москвы и Тегерана на американский удар «Томагавками» объясняется тем, что на Ближнем Востоке происходит смена геополитической парадигмы. Обама, какие бы цели он не преследовал, идя на переговоры с Ираном, полагал, что в дальнейшем можно использовать Тегеран в качестве противовеса богатым и влиятельным арабским монархиям, а также Египту.
В отличие от него Трамп задействует старую схему консерваторов, которая исходила из противостояния арабского мира и Ирана. Причем Египет и Саудовская Аравия должны стать костяком некоего «ближневосточного НАТО». Впервые о создании такого альянса заговорили в Египте в феврале 2015 года, когда росла и крепла дружба между Каиром и Эр-Риядом, но администрация Обамы отнеслась к идее весьма прохладно.
Зато сегодня США о ней вспомнили. Недавно бывший командующий вооруженными силами НАТО в Европе генерал Джеймс Джонсон в интервью саудовской газете «Аш-Шарк аль-Аусат» призвал к созданию аналога НАТО из Египта, Иордании, Саудовской Аравии, ОАЭ и других стран. По его словам, Североатлантический блок преуспел в отражении и сдерживании советской военной угрозы, такую же роль должен сыграть ближневосточный военный альянс в отражении угрозы иранской. Кстати, все вышеперечисленные государства, кроме Иордании, еще прошлой зимой разорвали дипломатические отношения с Тегераном на фоне его обострений отношений с Эр-Риядом.
Таким образом, не исключено, что запуск «Томагавков», не имевший с военной точки зрения большого эффекта, поскольку уже на следующий день сирийцы начали использовать «Шайрат», может стать спусковым крючком для радикального изменения ситуации на Ближнем Востоке. И в этой связи весьма символичное совпадение даты. Ровно сто лет назад с 6 на 7 апреля США вступили в Первую мировую войну, которая позволила Америке стать современной ведущей державой на планете. Если дата и правда была выбрана не случайно, то это серьезный сигнал не только Ирану и России, но и всему мировому сообществу.
Вообще к символичным датам прибегают тогда, когда нужно сказать очень много, но лучше промолчать, чтобы окончательно не разорвать слишком натянутые отношения. Это дает возможность при необходимости отыграть немного назад. К примеру, громкое возвращение России на Ближний Восток состоялось не в сентябре 2015 года, когда в Сирии появились первые части Военно-космических сил, а, скорее, 7 октября, когда в день рождения Путина российский флот из акватории Каспия обстрелял позиции боевиков в Сирии.
Так что вполне возможно, что Трамп не просто ударил по Сирии – Америка меняет течение геополитических процессов в самом сложном и непредсказуемом регионе. А вот насколько успешным в своем начинании будут Дональд Трамп и США – покажет время.