Мурат Лаумулин
Настоящий обзор ставит целью дать представление казахстанскому читателю, в каком направлении развивается в России изучение Центральной Азии, какие ставятся проблемы и как наши российские коллеги видят развитие региона. Вполне понятно, что происходящее в нашем регионе далеко не безразлично российским политологам (и политикам) и в целом – российскому общественному мнению. Совсем недавно мы составляли одно государство; мы до сих пор находимся в российском информационном пространстве и, наконец, мы географические и геополитические соседи.
На настоящем этапе Россия в своей внешней политике, с одной стороны, добилась ряда успехов и достижений, но с другой – сталкивается с группой старых и новых проблем и вызовов. На постсоветском пространстве Россия сталкивается как с понимаем и принятием своих интеграционных инициатив, так и с сопротивлением и даже саботажем со стороны некоторых партнеров.
В Центральной Азии политика России постоянно наталкивается на присутствие Китая как равноценной (а иногда и превосходящей) экономической и политической силы. В этих условиях Москва неизбежно начинает поворачиваться к Западу как к геополитическому балансиру для сдерживания растущих амбиций Пекина. Политику России в Центральной Азии пока еще можно охарактеризовать как вполне самостоятельную (от Запада и влияния других факторов), но два фактора Москва не может игнорировать – проблему Афганистана и влияние Китая. Казахстан по-прежнему рассматривается Москвой в качестве ближайшего союзника и стратегического партнера.
Тем не менее с точки зрения эволюции международных отношений интересы РФ и государств ЦА далеко не всегда близки, хотя фундаментальные интересы, в том числе в сфере геополитики и стратегической безопасности, совпадают. Не могут не вызывать интерес оценки и взгляды наших российских коллег, поскольку они непосредственно влияют на процесс принятия политических решений в Кремле в отношении Центрально-Азиатского региона.
Российская литература о регионе в позднепутинский период
Не секрет, что второе президентство В. Путина ознаменовалось серьезным ухудшением отношений Москвы с Западом. Причиной стала, по мнению российского руководства, довольно бесцеремонная политика США и их союзников на постсоветском пространстве, в том числе и в Центральной Азии. Это не могло не отразиться на характере оценок российских политологов политики и стратегии Запада в Центральной Азии.
В российской политологической, геополитической и в некоторой степени востоковедной литературе в этот период выделяется достаточно необычное историко-философское эссе, с сильными элементами геополитического подхода – «Большая игра» с неизвестными правилами: мировая политика и Центральная Азия» (М.: Наследие Евразии, 2008. – 251 с.). Оно вышло из-под пера Андрея Казанцева, сотрудника Центра евроатлантической безопасности МГИМО МИД России.
Во главу угла своего исследования автор ставит проблему: является ли Центральная Азия как отдельная часть мира «преходящим краткосрочным казусом» или существование этого региона представляет собой важную константу современной мировой политики. Автор задается вопросом: не исчезнет ли вскоре недавно возникший международный регион, распавшись на составные части или будучи «разорван» между другими частями мира – АТР, Ближним Востоком, Южной Азией и т. д.? По мнению А. Казанцева, вопрос об исчезновении Центральной Азии в ее нынешних границах постоянно возникает в связи с ее пестротой, изменчивостью ее идентификаций во всех измерениях – географическом, культурном, экономическом и пространстве безопасности, постоянным появлением таких поддерживаемых Западом проектов ее реорганизации, как «Большой Ближний Восток», «Большая Центральная Азия» и т. д.
Автор исходит из того, что государства Центральной Азии, по сути, не придерживаются в своих политиках никаких общеобязательных стандартов, ценностей и принципов. В этом регионе нет и никаких механизмов принуждения, действующих в этом направлении. Следовательно, и их региональная идентичность становится весьма неопределенной. Таким образом, делает вывод автор, в Центральной Азии как международном регионе возникает сложный комплекс неопределенности, нестабильности и непредсказуемости на разных уровнях.
А. Казанцев перечисляет основные западные политико-географические проекты для Центральной Азии. К ним он относит следующие: 1) укрепление национальной государственности стран Центральной Азии; 2) «Тюркский мир»; 3) внутренняя интеграция в Центральной Азии; 4) «Шелковый путь» и идеи «альтернативной интеграции» на постсоветском пространстве; 5) проект «Большого Ближнего Востока»; 6) проект «Большой Центральной Азии»; 7) рост влияния евроатлантического пространства на Восток. Вывод автора заключается в следующем: ситуация постоянно сменяющихся и банкротящихся проектов реорганизации Центральной Азии говорит о серьезной непоследовательности и низкой эффективности деятельности западной коалиции в регионе.
По его мнению, внешние силы борются за идентичность региона, за присоединение его к тем или иным частям Евразии (постсоветское пространство, исламский мир, Европа, АТР). Частью этой борьбы является политика в области транспортных и энерготранспортных маршрутов. В силу переживаемого ими комплексного кризиса и будучи буквально «разрываемыми на части» конкурирующими внешними силами, центральноазиатские страны оказались не в состоянии «сконструировать» свой регион с опорой на внутрирегиональные ресурсы.
Основной дилеммой для всех участвующих в регионе игроков оказалась дилемма «ответственность» или «свобода рук». Другая производная дилемма возникает в отношениях между внешними игроками. Любой игрок, берущий на себя затраты по стабилизации региона, неизбежно опасается, что другие игроки, которые таких затрат не несли, в чем-то его обойдут в плане внедрения в наиболее выгодные сферы взаимодействия. Поэтому все сотрудничающие друг с другом игроки, особенно из разных регионально-цивилизационных «коалиций», сочетают кооперацию с соперничеством. По мнению автора, сложность складывающейся системы региональных взаимодействий в Центральной Азии заключается в том, что разные типы ресурсов несимметрично распределены между государствами – внешними игроками. Преимущественное использование военно-политических инструментов Россией и США привело со временем к их геополитическому соперничеству.
В заключение автор формулирует три вывода: 1) при движении с запада на восток постсоветского пространства видно существенное повышение геополитической неопределенности, имеющее глубокие исторические корни; 2) сложившаяся в некоторых центральноазиатских странах неопатримониальная политическая система способна поглотить и потратить «нецелевым образом» очень большие, а, возможно, вообще любые средства внешних спонсоров, направленные на реализацию тех или иных проектов развития; 3) в силу того, что ряд стран Центральной Азии легко номинально принимает любые интеграционные проекты, не беря на себя реальных обязательств, нельзя считать вступление их в те или иные международные организации (или выход из них) признаком успеха или неуспеха политики внешних игроков.
Очевидно, что данная книга написана как рекомендация российскому политическому истеблишменту по выработке дальнейшей стратегии в отношении Центральной Азии. Принципиальным является слишком негативная трактовка роли России в постсоветской истории Центральной Азии. Происходит явное принижение позиций Москвы. Автор или не осведомлен, или не намерен делиться с читателями информацией о той широкомасштабной роли, о многообразии инструментов и методов, которыми располагала и располагает постсоветская Россия для влияния на ближнее зарубежье.
Среди других крупных работ этого периода, посвященных Центральной Азии, следует назвать также коллективное исследование под руководством нынешнего директора Института востоковедения РАН В. В. Наумкина «Годы, которые изменили Центральную Азию» (М.: ЦСПИ-ИВ РАН, 2009. – 331 с.), увидевшее свет в 2009 году (о его продолжении речь ниже). Данное издание является продолжением предыдущего исследования, увидевшего свет за четыре года до этого, – Пятнадцать лет, которые изменили Центральную Азию (1991–2006). М.: ЦСПИ, 2006. – 270 с. Обе монографии совпадают с точки зрения композиции и проблематики. Российские ученые выделяют пять групп основных проблем, с которыми сталкивается, по их мнению, регион. Первая группа касается процесса трансформации в Центральной Азии: получил ли завершение этот процесс или же он все еще продолжается; а если завершен, то какие государственные модели получены на выходе? Авторы приходят к выводу, что трансформация центральноазиатских политических систем и моделей происходит в русле консолидации национальных государств.
Вторая проблема посвящена идеологии и исследовательскому инструментарию, с которыми те или иные эксперты и даже целые школы подходят к изучению региона. Данная глава содержит немало критики в адрес западных идеологов, что не является неожиданным со стороны российских ученых. Главный тезис авторов состоит в том, что западные подходы носят в лучшем случае умозрительный характер, а в худшем – злонамеренный, так как ставят целью оторвать Центральную Азию от России, для которой данный регион не геополитическая абстракция, а вполне реальное продолжение собственной территории.
Эта глава содержит также рекомендации и оценки роли внешних игроков. Рекомендации выделяют среди первостепенных задач такие, как борьба с бедностью в регионе, поддержка роли русского языка, отказ от недооценки местной специфики и политической культуры, отказ от двойных стандартов, а также не превращать НПО и различные фонды в источники финансирования оппозиции, предостерегать правящие режимы от проведения политики, которая исключает нормальную конкуренцию элит, и меньше полагаться на формализованные оценки, не отражающие реальную ситуацию в регионе.
В книге также отмечается, что в ходе трансформации региона произошла дифференциация стран: Казахстан встал на путь превращения в региональную державу, Кыргызстан и Таджикистан расположились на другом полюсе, полюсе бедности. Основная мысль данного раздела заключается в том, что, несмотря на все провалы и недостатки, государства Центральной Азии не пополнили ряды так называемых провальных государств (опять-таки события в Кыргызстане, похоже, делают этот вывод преждевременным). В отличие от постсоветских государств Кавказа центральноазиатские республики проявили достаточную степень устойчивости. Но проблемы остаются. Не решен вопрос, останутся ли эти государства светскими по характеру или станут мусульманскими (имеется в виду исламскими). У исламистов существует мощный резерв: ухудшение социально-экономического положения населения и давление Запада. Но главная проблема всего региона и местных режимов, которая носит объективно-исторический характер, состоит в том, что власть не отделена от экономики.
Говоря о роли Запада в развитии региона, авторы констатируют, что его стратегия, направленная на уничтожение всех элементов социализма, завершилась полным триумфом. Также уничтожена советская система управления, что можно оценивать двояко. Главная цель Запада – недопущение восстановления советского строя и социализма (а также «советской империи») в любой их модификации; при этом интересы Запада и крупных корпораций, а также местных режимов в этом совпали. Но в реальности проектировщики преобразований добились формирования такой действительности, которую изначально стремились не допустить.
Отдельно в книге выделяется тесная взаимосвязь Европы и Центральной Азии. Эти регионы не являются друг для друга перифериями, и дело не только в членстве государств ЦА в ОБСЕ. Фактически Европа из всего западного мира наиболее тесно связана с Центральной Азией.
Четвертая глава монографии посвящена фактору радикального ислама в регионе. Политический ислам в Центральной Азии – реальность, возникшая на закате советской власти. Местные режимы выработали три модели поведения с исламистами: тотальное подавление всех исламистов (Узбекистан и Туркменистан); подавление радикальных групп и осторожный диалог с умеренными представителями (Казахстан и Кыргызстан); сотрудничество и включение во властные структуры (Таджикистан).
И, наконец, пятая глава работы освещает влияние внешних факторов на политическую трансформацию и безопасность Центральной Азии. Основные внешние силы для региона включают в себя Россию, Китай, США и Евросоюз, роль других игроков – Турции, Ирана, Индии, Пакистана, Японии – в работе не рассматривается.
Положение России оценивается однозначно: она ключевой игрок в регионе. Причем ее отношения с Центральной Азией невозможно отнести к исключительно межгосударственным; слишком сильны исторические, культурные, социально-экономические, цивилизационные и географические связи бывшей метрополии с регионом. Колоссальное значение по-прежнему имеет человеческий (гуманитарный) фактор. Цели России в регионе сводятся к трем основным параметрам: обеспечение стабильности в регионе, использование геополитического потенциала региона для повышения своего международного статуса, международное признание роли России в регионе. Хотя аспект российско-американского соперничества не афишируется сторонами, оно существует. Цель США – выдавливание России из региона (как и из всего постсоветского пространства). При этом возникает парадоксальная ситуация: если Россия действует преимущественно из прагматических соображений, то Вашингтоном двигают (по крайней мере, в эпоху Дж. Буша) идеологические мотивы.
Выгодное положение России в регионе вытекает из ее политики: Москва не занимается морализаторством в отличие от США и ЕС, не использует двойных стандартов, не флиртует с антиправительственными силами, является для местных режимов понятным и предсказуемым партнером. В качестве неприемлемой стратегической перспективы для России является исламская альтернатива в развитии региона, поэтому она жестко противостоит тем силам, за которыми стоят определенные силы в Пакистане и арабских странах.
В отношении Китая в работе отмечается, что КНР предпочитает действовать крайне осторожно в своих отношениях со странами региона. Пекин полностью и с успехом взял на вооружение американскую концепцию «мягкой силы». Однако США стремятся, по мнению авторов, испортить политику Китая, всячески раздувая теорию «китайской угрозы», у которой так много сторонников в России и в самих государствах Центральной Азии. Заглядывая вперед, авторы прогнозируют, что Китай вряд ли останется в роли стороннего наблюдателя, если какие-либо радикальные изменения в регионе затронут его интересы.
В отличие от Соединенных Штатов роль и возможности ЕС оцениваются более высоко. Отношения Европы с Центральной Азией не отягощены прошлыми амбициями. В отличие от США, практикующих экспорт демократии, в Европе оценивают демократию как культурную ценность, которая должна эволюционировать самостоятельно. В целом политика Евросоюза в ЦА оценивается как «осторожная сдержанность». По мнению европейских экспертов, на которых ссылаются авторы, активное присутствие ЕС было бы неплохим противовесом чрезмерной активности США, России и Китая, способствовало бы укреплению стабильности и демократических ценностей в регионе.
В целом политика Запада оценивается как «демократическое мессианство», которой предлагается региону отсутствие альтернатив и которая предусматривает только такие варианты развития, которые выгодны Западу и лояльным ему местным элитам. Такая апробированная в Латинской Америке модель допускает высокий уровень бедности населения на фоне очень высокого уровня благосостояния местных элит.
В конечном итоге авторы приходят к следующим выводам. Во-первых, политическая либерализация не должна опережать либерализацию экономическую. Во-вторых, в Центральной Азии не была решена задача трансформации собственности; государство заменило гражданское общество, а само общество оказалось расколотым по принципу прав-привилегий. В-третьих, наличие демократического институционального набора заменило в регионе демократию. Но главный вывод состоит в том, что исторический пример постсоветской Центральной Азии опровергает устоявшиеся политологические модели транзита: от авторитаризма к консолидированной демократии либерального типа. Наоборот, в регионе возникли политические режимы нового типа. В будущем, скорее всего, заключают авторы, каждому из государств Центральной Азии придется нащупывать собственную модель дальнейшей трансформации.
Совершенно другой характер носит книга И. Д. Звягельской (ИВ РАН) «Становление государств Центральной Азии: политические процессы» ( М.: Аспект пресс, 2009. – 208 с.). Ирина Доновна уже много лет читает в МГУ курс, посвященный нашему региону; и ее работа является одновременно учебным пособием для студентов, интересующихся Центральной Азией (которых становится все больше, судя по наблюдениям проф. Звягельской).
Данное издание не является политологическим или аналитическим исследованием в полном смысле. Первые три главы носят исторический характер и посвящены истории региона, начиная с завоевания Российской империей; далее следует колонизация Туркестана и развитие Средней Азии и Казахстана в составе СССР. Таким образом, автор тесно привязывает парадигму исторического движения Центральной Азии к России. Рассматривая развитие центральноазиатских государств после обретения независимости, российская исследовательница останавливается на таких проблемах, как нацстроительство, политическая культура, роль исламского фактора, этническая и трудовая миграция, влияние внешних сил, потенциальные и реальные угрозы и конфликты.
В заключение автор приходит к выводу, что дальнейшее развитие региона предсказать сложно; скорее всего, оно будет носить диверсифицированный характер. Россия не хочет и не может препятствовать контактам региона с внешним миром. Но автор подчеркивает, что культурно-историческую связь народов региона с российским необходимо сохранить. Как она отмечает, «нельзя допустить, чтобы с уходом советского поколения порвались естественные и взаимно необходимые связи». И с этим выводом проф. Звягельской нельзя не согласиться.
Не могла современная российская историография обойти вниманием такую важную проблему, как отношения государств региона с Китаем, который с каждым годом оказывает все большее влияние на развитие региона. Это монография наших российских коллег С. Жукова и О. Резниковой из Института мировой экономики и международных отношений РАН, озаглавленная «Центральная Азия и Китай: экономическое взаимодействие в условиях глобализации» (М.: ИМЭМО РАН, 2009. – 179 с.).
По мнению российских авторов, только глобальный контекст является релевантной рамкой анализа, позволяющей раскрыть и оценить содержание и направление процессов, набирающих силу в связке Китай – Центральная Азия. Восходящая мировая держава является одним из самых активных участников процесса реконфигурации центральноазиатского экономического пространства. Опираясь на свои рыночные и нерыночные конкурентные преимущества, а также умело используя глобальные и региональные механизмы сотрудничества, главным образом Всемирную торговую организацию и в возрастающей степени Шанхайскую организацию сотрудничества, КНР объективно направляет вектор экономической перестройки Центрально-Азиатского региона в целях решения приоритетных проблем своего национального развития. Центральноазиатские, как и все евразийские экономики, сталкиваются с принципиальным вызовом – ни одна из них не в состоянии составить конкуренцию Китаю в отраслях вне сырьевого сектора, что накладывает жесткие ограничения на перспективы и структуру их экономического роста.
Авторы находят основания для вывода о том, что СУАР быстро превращается в ведущий центр экономической активности «Большой Центральной Азии». В настоящее время этот находящийся в процессе бурного формирования региональный макрорегион включает сам Синьцзян, Казахстан, Кыргызстан, некоторые близлежащие области России и до некоторой степени Таджикистан. В орбиту влияния этого региона может быть втянут Туркменистан и, хотя и в меньшей степени, Узбекистан. Этот процесс проявляется как прямо, через создание взаимодополняемых с центральноазиатскими экономиками экономических структур, так и косвенно по причине того, что автономный район обеспечивает Центральной Азии выход на большой Китай. Возрастающая роль СУАР в качестве ведущего центра экономической активности в «Большой Центральной Азии» осязаемо представлена в потоках товаров, инвестиций, строительстве трансграничных дорожно-транспортных инфраструктур. Они подчеркивают, что такое развитие стало возможным только потому, что СУАР функционально выполняет роль транзитного моста между Центральной Азией и развитыми центральными и южными провинциями Китая, а также потому что центральное правительство КНР продолжает перераспределять в пользу Синьцзяна масштабные экономические ресурсы.
Российские исследователи обращают внимание на такой факт, что для КНР экономическое сотрудничество с Центральной Азией во многом является побочным продуктом решения крупной задачи национального развития – обеспечить ускоренный подъем западных районов страны. По мнению авторов, Казахстан стратегически важен для Китая и в качестве транзитного государства для импорта энергоносителей из других центральноазиатских стран. Эксперты полагают, что Казахстан намеренно подключил китайскую сторону к обсуждению региональных газовых проектов, рассчитывая тем самым добиться определенных уступок со стороны России.
В концентрированном виде выводы к книге сформулированы авторами в следующем виде: во-первых, экономическое взаимодействие КНР и Центральной Азии в ближайшем десятилетии будет развиваться быстрыми темпами. Такой ход событий отражает глобальную тенденцию: Китай продолжает превращаться в мощный экономический центр современного мира. Во-вторых, при том, что потоки товаров, услуг, инвестиций и технологий по линии Китай – Центральная Азия будут нарастать, в силу несопоставимости масштабов экономик значимость экономических связей для участников этого процесса является резко асимметричной. В-третьих, главные экономические интересы КНР в Центральной Азии по объективным причинам завязаны на экономического лидера региона – Казахстан.
В-четвертых, как другие центры глобальной экономической мощи, Китай заинтересован практически исключительно в природных ресурсах Центральной Азии, в первую очередь нефти Казахстана и природном газе Туркменистана. В-пятых, для политического сопровождения своих экономических интересов в Центральной Азии (хотя и не только по этой причине) Китай пошел на создание Шанхайской организации сотрудничества. Механизмы многосторонней дипломатии и риторики позволяют КНР обеспечить «мягкое обволакивание» Центральной Азии в неконфронтационном режиме. В-шестых, растущий внутренний спрос в КНР на практически всю группу сырьевых товаров закрепляет превращение Центральной Азии в сырьевой придаток не только европейской, но и китайской экономики.
Таким образом, российские ученые, резюмируют, что адаптация к экономическому возвышению Китая представляет собой центральный вызов для Центрально-Азиатского региона. Особенно обращают внимание авторы на такой факт: нарастающее экономическое взаимодействие в связке КНР – Центральная Азия напрямую затрагивает интересы России. Поэтому авторы апеллируют к руководству своей страны, настоятельно рекомендуя последнему учитывать опыт экономического взаимодействия Центральной Азии с КНР при формулировании долгосрочных целей национального развития России.
Центральная Азия и Россия
Книга Г. И. Чуфрина «Россия в Центральной Азии» (Алматы: КИСИ, 2010. – 220 с.) является ярким примером сотрудничества российских и казахстанских политологов: написанная крупным российским ученым, книга была издана Казахстанским институтом стратегических исследований (КИСИ). Имя член-корреспондента РАН Г. И. Чуфрина хорошо известно в академическом мире. Многие годы ученый руководил центральноазиатской проблематикой в ИМЭМО, развивал тему ШОС и курировал сотрудничество своего института с центральноазиатскими партнерами. В 2008 году под его руководством увидела свет коллективная монография, посвященная политике РФ в регионе. Затем последовала коллективная монография «Состояние и перспективы взаимодействия России со странами Центральной Азии и Закавказья».
Последующая монография Г. И. Чуфрина, которая продолжает и дополняет предыдущее издание, состоит их трех частей. Первая часть посвящена проблемам региональной безопасности; здесь автор подробно рассматривает такие вопросы, как нетрадиционные угрозы безопасности, меры по борьбе с ними, разногласия и противоречия во взаимоотношениях стран ЦА как источник угрозы. Отдельная глава посвящена политике США в регионе в таком контексте, что Центральная Азия представляет собой новый рубеж во внешнеполитической стратегии Америки, которая имеет конкретные военно-политические цели в регионе. В отдельной главе автор рассматривает роль ОДКБ в регионе и российско-американские отношения в сфере региональной безопасности. И, наконец, завершает первую часть глава, посвященная влиянию афганского фактора (точнее, фактора Аф-Пак) на безопасность Центральной Азии. Автор разделяет критический подход в оценках результатов американской политики в регионе.
Вторая глава носит экономический характер и посвящена торгово-экономическому сотрудничеству и другим аспектам взаимодействия РФ и республик ЦА, в том числе миграции, финансовому сотрудничеству, транспортно-коммуникационным связям и проблеме совместного использования гидроэнергетических ресурсов. Отдельная глава посвящена российско-казахстанским отношениям, которые в книге изучаются очень подробно и детально. Автор приходит к выводу, что именно российско-казахстанское сотрудничество является становым хребтом интеграционных процессов в регионе и стимулирует общее состояние хозяйственных связей в восточной части СНГ.
Третья часть посвящена истории, развитию и современному положению ШОС. Здесь автор останавливается на таких проблемах, как эволюция задач организации, формы и методы реагирования на угрозы безопасности, экономическое сотрудничество в рамках ШОС, а также перспективы расширения организации. Автор придерживается точки зрения, что дальнейшее расширение (предоставление полноценного членства) нецелесообразно, однако перспективной является такая форма, как партнерство. Причем партнерами по диалогу ШОС могли бы выступить не только такие страны, как Афганистан, но даже США и Япония.
В своих выводах Г. И. Чуфрин не скрывает, что сотрудничество РФ со странами ЦА в последние годы нередко сталкивалось с необходимостью преодоления серьезных противоречий политического и экономического характера и требует весьма трудного согласования конфликтных интересов. Автор видит четыре основные причины происходящего. Это объективные сложности в политическом и социально-экономическом развитии стран ЦА; негативное влияние на регион международных событий регионального и глобального масштаба. Кроме того, автор отмечает непоследовательность и противоречивость в политике руководства государств региона в отношении масштабов и целей сотрудничества с Россией. Ими ставится под вопрос полезность и эффективность такого сотрудничества. И наконец, на пространстве Центральной Азии стремительно усиливается конкурентный потенциал третьих стран, и государства региона охотно развивают свои отношения как с Западом, так и с Востоком.
Автор приходит к выводу, что российская политика в регионе должна носить предельно прагматичный характер. В сфере политических отношений на первом месте стоят вопросы, связанные с обеспечением как региональной, так и собственно российской безопасности. Главные инструменты Москвы в этой области – ОДКБ и ШОС. В сфере экономических отношений ответом России на свое сокращающееся экономическое влияние должно стать поддержание максимально благоприятного климата межгосударственного сотрудничества. Автор уверен, что Россия может и должна позиционировать себя не только как выгодного экономического партнера для государств региона, но и как эффективного гаранта их экономической независимости. Эта смелая и дальновидная рекомендация российского ученого резко контрастирует с существующими клише, мифами и настроениями, укоренившимися на Западе и среди некоторых кругов внутри центральноазиатских элит, суть которых состоит в том, что Россия якобы стремится вернуть себе контроль над регионом в колониально-имперском стиле. То, что это не соответствует действительности, и доказывает книга Г. И. Чуфрина.
Следует отметить, что изучение Центрально-Азиатского региона не является исключительной монополией московских ученых. В Санкт-Петербурге увидела свет книга К. Мещерякова «Внешняя политика России в Центральной Азии в 1991–2009 годы: особенности и проблемы». Здесь уместно сказать, что там же издали работу нашего земляка А. Бисенбаева на аналогичную тему «Не вместе. Россия и страны Центральной Азии». Но его эссе не имеет прямого отношения к российской историографии. Центральноазиатская проблематика разрабатывается также в Саратове. Здесь в 2010 году увидело свет исследование, посвященное водно-энергетическим ресурсам региона.
Но в данной области доминируют, безусловно, столичные ученые. И основная тема их исследований – Центральная Азия в мировой геополитике и как это отражается на интересах России (работы А. Богатурова, А. Дундича, Е. Троицкого и Д. Малышевой). В значительной степени центральноазиатско-российскую проблематику затрагивают работы А. Клименко, Д. Попова и Н. Серебряковой, посвященные ШОС в контексте безопасности региона.
Эпоха Д. Медведева: перезагрузка и ее влияние на политологию
Приход (пусть и формальный) к власти Д. Медведева все равно благотворно сказался на отношениях России с Западом. Это совпало со взаимным стремлением Б. Обамы начать «перезагрузку» с Россией. Но отразились ли изменения во внешней политике страны на взглядах, подходах и стереотипах российских ученых?
В 2011 году в рамках совместного проекта германского Фонда имени Розы Люксембург и Института востоковедения РАН увидела свет третья в этой серии коллективная монография «Политический процесс в Центральной Азии» (см. выше). В новой работе интернациональный авторский коллектив анализу политических процессов в странах региона, особенностям социально-экономического развития государств Центральной Азии, коренным переменам, затронувшим все сферы жизни общества.
Во вступительной статье авторы (Арне К. Зайферт, Ирина Звягельская) исходят из того, что в государствах Центральной Азии наблюдаются устойчивость авторитарной модели правления, специфический тип кланово-бюрократического капитализма, обслуживающего весьма ограниченную по численности группу, сложное взаимодействие традиции модерна, усиление влияния религии в общественной жизни. Они считают, что развивающийся в государствах Центральной Азии политический процесс воспроизводит незападную модель или набор ее элементов, которая в основном определяется формой общественных личных взаимоотношений, а власть, авторитет, влияние зависят в значительной степени от социального статуса. Поэтому политическая борьба сконцентрирована не на альтернативных политических курсах, а в основном на проблемах влияния.
Любопытно, что исследователи проводят параллели между состоянием обществ в ЦА и социально-революционными процессами на Ближнем Востоке. Они отмечают, что социальные революции в Тунисе и Египте, обращенные против авторитарных режимов, стали рассматриваться многими наблюдателями в качестве модели для ряда государств Центральной Азии, где существуют сходные проблемы. Это рост численности образованной молодежи, не находящей себе применения на родине, болезненные процессы урбанизации, тяжелые социальные последствия внедрения рыночной (а на деле далеко не всегда рыночной) экономики, размах коррупции, бедность населения. Наряду с общими показателями есть своя специфика. Так, хотя напряженность может подпитываться базовыми социально-экономическими проблемами, реальные взрывы (Таджикистан, Кыргызстан) происходят только тогда, когда имеется явный раскол элит, когда соперничество за власть, ресурсы ведет к мощной мобилизации на региональной или локальной основе.
Также концептуальный характер носит другая глава книги, написанная С. Н. Абашиным, – «Центральная Азия: какой мы ее видим». Автор ставит проблему в следующем ракурсе: мы должны сразу задать себе два вопроса: первый – являются ли эти страны единым целым; второй – какими общими характеристикам они обладают. (Справедливости ради надо сказать, что многие свои идеи исследователь изложил ранее в работе 2007 года «Национализм в Средней Азии».)
В этой связи автор затрагивает крайне важный вопрос. Он отмечает, что существуют еще два варианта конфигурации региона, которые были предложены как альтернативное видение его истории, культуры и политических интересов. Один именуется «Центральная Евразия», другой – «Большая Центральная Азия». Главный довод такого переименования заключается в том, что прежняя «Центральная Азия» несет на себе явные следы российского советского проектирования – между тем после распада СССР советское наследие постепенно стирается, на первый план выступают новые геополитические конфигурации или, наоборот, более старые, более фундаментальные отношения, связанные с культурой, языками, религией. Следовательно, как считают сторонники новых названий, необходимо присоединить к Центральной Азии другие страны и регионы и рассматривать их как историческое геополитическое целое. Такой аргумент уже получил популярность в экспертном сообществе и институциональную поддержку в названиях разного рода сообществ, мероприятий и департаментов.
По мнению автора, проблема нового взгляда на регион и его название (в данном случае разница между «Центральной Евразией» и «Большой Центральной Азией» носит второстепенный, скорее стилистический характер) заключается в том, что его проектировщики весьма неопределенно рисуют границы провозглашаемой ими культурно-географической конструкции. Помимо пяти названных стран, в нее более или менее единодушно включают Афганистан, остальной список может включать в себя, в зависимости от фантазии конкретного автора, Монголию, китайский Синьцзян, восточные районы Ирана, северо-западные районы Пакистана, Западную Сибирь, Южный Урал, Поволжье, Закавказье и Крым.
Далее автор обращается к так называемым «сущностным характеристикам» (социально-экономическим и статистическим данным) по каждой республике региона. В результате он приходит к выводу, что эти данные говорят о том, что местные общества занимают промежуточное положение на линии координат «урбанизированный/сельский», «индустриальный/аграрный» с заметным тем не менее преобладанием сельской аграрной составляющей. При этом многие города Центральной Азии нередко живут почти сельской жизнью.
В заключение автор затрагивает концепцию «миро-системы», которая делит все страны на «центральные» «периферийные», а еще вводит дополнительную категорию – «полупериферийные», отражающую некое переходное состояние. Эта концепция говорит о существовании более разнообразных способов доминирования с помощью перераспределения финансовых средств, потоков людей, товаров, технологий, культурных ценностей, моды т. д. В этой схеме страны Центральной Азии имеют подчиненный и зависимый характер по отношению к ведущим странам мира, включая Россию (которая сама является «полупериферийным» государством), Китай, США, Европу. В лучшем случае, она поставляет им сырье, рабочие руки, получая взамен еще большую зависимость от кредитов, инвестиций, политической благосклонности. На более популярном языке «периферийность» и зависимый характер могут обозначаться также понятием «третий мир», которое устарело после крушения советского блока.
И наконец, Абашин приходит к выводу, что, типологизируя разные возможные используемые способы описания Центральной Азии, можно обнаружить, что не существует и вряд ли может существовать какой-то единый взгляд на регион. Напротив, обнаруживается, что имеется множество разных мнений подходов, которые применяются при анализе или просто в суждениях. То, как видят сегодня Центральную Азию, сильно зависит от того, откуда эксперт смотрит на регион, какие реальные или воображаемые, интересы он отстаивает, какой методологический аппарат предпочитает.
И. Д. Звягельская (ИВ РАН) в главе о Центральной Азии в книге «Внешнеполитический процесс в странах Востока» (М.: Аспект Пресс, 2011. – 336 с.) рассматривает внешнеполитический процесс центральноазиатских государств в контексте общего становления и развития региона в последние десятилетия и роли внешних игроков в Центральной Азии. Среди специфических черт принятия внешнеполитических решений автор выделяет общие параметры сложившихся в регионе политических режимов (закрытый характер принятия решений), схожие особенности политической культуры, в которой сочетаются современные и традиционные элементы (роль социальной иерархии, групп солидарности и т. д.), многофакторное влияние внешних событий на ситуацию в регионе и внешнюю политику центральноазиатских государств.
Автор обращает особое внимание на следующее существенное обстоятельство: то, что сейчас делается (и программируется) ресурсно-прагматичным Западом в отношении арабского Востока (смена постаревших лидеров, изменение внешней ориентации, структурные экономические перемены и др.) ожидает через какое-то время и Центральную Азию, и к этому, видимо, надо готовиться. По длительности правления некоторые руководители центральноазиатских республик приближаются к Мубараку, Бен Али, Салеху, Каддафи, режимы которых однотипны, например, с казахстанским, узбекским, таджикским авторитарными режимами, во многом имитирующими демократию. Иными словами, как они сами не могли не постареть, так и созданные ими режимы – в постсоветский период особенно – постарели и износились. То есть в 1991 году, например, они могли возбуждать даже какой-то энтузиазм, но в бурном 2011-м их власть может опираться только на страх репрессий, перемен, застойную апатию и постсоветский конформизм. Мирный планомерный переход от подобных режимов к демократии настолько сложен, что трудно даже указать на пример успешных переходов, заключает автор.
Проблемы энергетики и значения Центральной Азии в мировом экспорте энергоресурсов рассматриваются в книге «Азиатские энергетические сценарии», подготовленной в рамках изданий ИМЭМО (М.: Магистр, 2012. – 336 с.). В книге отмечается, что, опираясь на богатые запасы нефти, газа и урана, Казахстан, Туркменистан, Узбекистан и Азербайджан встроились в международное разделение труда в качестве энергоэкспортеров. Но каких-либо существенных инвестиций в модернизацию энергетического сектора и транспортной инфрастуктуры во многих из этих стран не делалось, поэтому повсюду сохраняется повышенная энергоемкость производства и потребления, что вскоре станет тормозом и для экспортных возможностей этих стран.
Нельзя обойти вниманием фундаментальное исследование российских ученых «Международные отношения в Центральной Азии» (М., 2011. – 550 с.), подготовленное под редакцией А. Богатурова. Эта книга – первая в российской науке комплексная версия истории формирования подсистемы международных отношений в Центральной Азии после распада Советского Союза. В работе дана краткая предыстория современных международных отношений в регионе и их эволюция в последние два десятилетия. Основное внимание уделено периоду 1991–2008 годов, когда развитие международных отношений в Центральной Азии приобрело новые логику, стимулы и траектории. (В то же время необходимо вспомнить об аналогичной работе, предшествующей данному изданию, – книге Е. Глущенко «Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования», 2010).
Значительное внимание в монографии А. Богатурова уделено анализу социально-политических и экономических процессов в постсоветских странах Центрально-Азиатского региона. В центре же исследования находятся вопросы взаимодействия этих государств с внешним миром, которое в большой мере модифицировалось в результате распада Советского Союза и выхода на политическую сцену новой России. В книге рассматриваются отношения стран Центральной Азии с различными мировыми и региональными акторами: Россией, США, КНР, Турцией, странами Европейского союза, а также с Афганистаном, Пакистаном, Ираном. Избранный подход позволил ученым в достаточной мере выявить и роль указанных стран в очень сложных и ответственных геополитических поворотах, и перспективы их участия в развитии международного сотрудничества в регионе в XXI веке.
Авторы рассматривают формулу, имеющую американское происхождение, – «Большая Центральная Азия» (по аналогии с «Большим Ближним Востоком»). Она подразумевает включение в состав Центрально-Азиатского региона не только всего Афганистана, но и Пакистана, Бангладеш, а возможно, и Индии. В аналитике в определенных случаях такого рода схемы не бесполезны. Так, формула «Большой Центральной Азии» помогает сфокусировать внимание прежде всего на специфическом векторе американских стратегических интересов. Авторы издания справедливо полагают, что для преодоления и нейтрализации угроз, имеющих внерегиональную природу, как и для решения многих внутренних и межгосударственных проблем, большое, а отчасти и усиливающееся значение имеет внешняя политика стран региона, а также деятельность объединяющих их организаций и консультационных структур.
В итоге, как считают авторы, для центральноазиатских республик при сохранении «многовекторности» их политики (ей особенно дорожит президент Узбекистана И. Каримов, как считают авторы) в нынешней обстановке возникает дополнительный повод обратиться к развитию отношений с Россией.
Составители монографии правомерно исходят из наличия, а в последние годы и увеличения, реальных предпосылок, как и потребностей, для полномасштабного и разностороннего сотрудничества России и центральноазиатских стран. Но сложности на этом пути, подробно отмеченные в работе, в свою очередь, оказались более значительными, чем поначалу представлялось многим приверженцам реинтеграции. В России тормозящий эффект дало общее ослабление роли и веса страны на международной арене, разнобой в механизмах принятия решений в ельцинской системе власти. В странах-партнерах аналогичный эффект производил взлет «антиимперских» настроений и попытки ориентации на иных зарубежных партнеров. Долговременными оказались новые связи Казахстана и Кыргызстана с Китаем, Узбекистана – с Турцией и США, Туркмении – с Турцией и Ираном, Таджикистана – с Афганистаном и Ираном. В таких условиях отношения с Россией хотя и сохранялись, но утрачивали приоритетный характер, а кое-где и вовсе (Узбекистан) начинали оттесняться на второй план. Но постепенно обстоятельства менялись. Россия в путинский период вновь обрела, в том числе и в центре Азии, силу и влияние.
Итоговой мыслью авторского коллектива является идея о чрезвычайной важности региона Центральной Азии, в том числе и в системе интересов Российской Федерации в сферах экономической и военной безопасности. Складывающаяся в этом геополитически ответственном регионе особая, как выражаются авторы, «подсистема» международных отношений способна во многом определять контуры формирующегося многополюсного мира.
* * *
Таким образом, как следует из многочисленной и разнообразной российской литературы о регионе, интересы России в ЦА в сфере безопасности можно структурировать следующим образом: собственно вопросы военно-стратегической стабильности и признание за Москвой «особых прав» на регион как зоны национальных интересов РФ; военно-политическое и военно-техническое сотрудничество на двустороннем уровне; обеспокоенность Москвы влиянием или вмешательством в дела региона со стороны третьих стран; внутрирегиональная стабильность (отношения между центральноазиатскими государствами); внутриполитическая стабильность отдельных республик региона; зависимость положения в Центральной Азии от развития ситуации в Афганистане.
В данных публикациях, как правило, открыто не признается, но зачастую в контексте подразумевается, что России для проведения активной, наступательной и сравнимой с западной политикой элементарно не хватает ресурсов, финансовых, информационных и других, а также того, что принято называть «мягкой силой» (культурная притягательность предлагаемой модели). Тем не менее российские стратеги и экономисты продолжают развивать далеко идущие интеграционные планы.
Очевидно, в Центральной Азии главным стратегическим партнером России остается Казахстан. Однако следует отметить, что Москва далеко не всегда учитывает интересы РК. Это касается, например, методов внедрения Таможенного союза, событий в Киргизии, отношений РФ с Узбекистаном, проблем совместных инвестиций в крупные проекты в других центральноазиатских республиках и др. Но главным вызовом в Центральной Азии для России, которая долгое время была сконцентрирована на противоборстве западному влиянию, сейчас является многомерное и широкомасштабное усиление влияния Китая.
Этот далеко не полный обзор показывает, что российский академический и политологический мир не теряет интереса к Центральной Азии. Скорее, наоборот, данный интерес к нашему региону неуклонно возрастает. Этот факт внушает обоснованную надежду, что аналогичным образом развиваются и межгосударственные отношения и в целом связи между нашими далеко не чужими друг другу народами. Именно такая мысль красной нитью проходит через все труды большинства российских авторов.
публикация из журнала "Центр Азии"
сентябрь/октябрь 2012
№17-20 (75-78)