Султан Акимбеков
В современном Египте все меняется очень быстро. Еще совсем недавно казалось, что египетские военные смогли переиграть своих оппонентов из организации «Братья-мусульмане». В конце июня они фактически заключили сделку с исламистами, признав новым президентом представителя «Братьев» Мохаммеда Мурси, хотя теоретически могли поддержать своего ставленника – бывшего генерала Ахмеда Шафика. Разница в голосах между двумя кандидатами была весьма незначительной и само по себе это уже являлось сенсацией. Особенно если вспомнить более ранние выборы в парламент Египта, где две трети голосов получили «Братья-мусульмане» и еще более радикальные салафиты – приверженцы так называемого чистого ислама. Очевидно, что исламисты несколько потеряли свое влияние на египетское общество после того, как закончилась первоначальная эйфория в связи со свержением власти президента Хосни Мубарака.
В связи с этим военные могли чувствовать себя более уверенно, выступить с позиции силы, что они и сделали, распустив парламент за два дня до второго тура президентских выборов. Характерно, что исламисты в ответ не стали делать резких движений, например, не стали отказываться от участия во втором туре. Соответственно, напрашивался вывод, что стороны договорились.
Суть сделки могла заключаться в том, что военные отдают Мурси пост президента. В ответ «Братья-мусульмане» соглашаются с ролью военных в политической и экономической жизни Египта, которые сохранят свои позиции и будут выступать в роли умеренной исламской оппозиции. В конечном варианте это могло быть похоже на турецкий вариант отношений армии и исламистов во власти или на ситуацию в Алжире, где умеренные исламисты стали частью политического истеблишмента.
Для военных смысл заключался в том, чтобы расколоть исламистов на умеренных и радикалов, вовлечь первых в политический процесс и оттеснить вторых на периферию общественно-политической жизни. Для этого им было необходимо повысить многообразие тех партий и движений, которые могли бы участвовать в парламенте, в том числе противостоять исламистам. Тогда бы военные могли выступать в роли арбитра, встать над схваткой.
Результаты первого тура президентских выборов наглядно продемонстрировали большее разнообразие предпочтений избирателей, чем это было на первых парламентских выборах, в частности, активизировались социалисты и либералы. Поэтому военные и распустили первый парламент, они имели все основания полагать, что следующие выборы дадут несколько иные результаты.
«Братья-мусульмане» явно пошли на сделку с военными, тем самым они согласились и с роспуском парламента. Казалось, что турецкий вариант становится вполне реальным. Но в июле выяснилось, что со стороны «Братьев» это был тактический ход. Они согласились на сделку ради должности президента, а как только получили ее в свое распоряжение, тут же использовали для атаки на позиции военных.
Мурси 8 июля издал указ о восстановлении работы парламента, тем самым выступив против и Военного Совета и Конституционного суда, который и принял решение о роспуске. Одновременно он заявил о новых выборах через 60 дней. 10 июля депутаты от «Братьев-мусульман» и салафитов пришли на заседание парламента, но ограничились составлением заявки в кассационный суд относительно легитимности своих мандатов. Остальные партии осудили решение Мурси. И в тот же день Конституционный суд отменил указ президента. В результате ситуация снова зашла в тупик.
Из всего произошедшего можно сделать ряд выводов. Во-первых, подтвердился тезис о низком уровне договороспособности элит на Востоке. Если у кого-то есть возможность воспользоваться ситуацией для установления полного контроля над властью, он не преминет ею воспользоваться. Вот и «Братья-мусульмане» хотят получить всю полноту власти – победить своих врагов. Они не готовы идти по пути того же турецкого премьера Эрдогана, который ведет затяжную многолетнюю борьбу со своими военными, забирая у них полномочия по частям.
Во-вторых, «Братья» не могут не понимать, что выборы в новый парламент снизят их уровень присутствия в нем. Соответственно, они не смогут реализовать свои планы при подготовке новой конституции. Поэтому собственно Мурси и заявлял, что распущенный военными парламент и должен принять новую конституцию, которую затем уже должны одобрить на референдуме. Понятно, что при составе, который на две трети состоит из самих «Братьяев» и еще более радикальных салафитов, конституция будет иметь совершенно другой характер.
В-третьих, «Братья» понимают, что общество может и отвернуться от исламистов, если они будут не слишком эффективными управленцами. Так, в частности, произошло в Алжире, да и в Турции Эрдоган популярен во многом из-за эффективной экономической политики. Если ситуация в экономике будет ухудшаться, то авторитет «Братьев» пострадает. Частичный поход во власть им не очень выгоден, нужна вся ее полнота. Поэтому Мурси и пошел ва-банк.
В-четвертых, ситуация в Египте отличается тем, что «Братья» явно более консолидированная организация, чем аналогичные структуры в том же Алжире или Тунисе, где более типичны партии вождистского типа. «Братьев» труднее расколоть, поэтому Мурси позиционирует себя как представителя организации, а не как самостоятельную политическую личность. Но это тоже не может продолжаться долго, потому что проще всего поддерживать сплоченность в условиях внешнего давления, но в конкурентной среде такие организации неизбежно будут распадаться в связи с открывающимися для отдельных участников возможностями.
Поэтому собственно и так важно для всех в Египте, чтобы военные не поддались на провокацию и обошлись без жестких мер. Конституционный суд уже указал Мурси на то, что он не прав, затем пройдут выборы в парламент. Нынешний инцидент наглядно продемонстрировал все риски с исламистами во власти, те же военные извлекут из произошедшего свои уроки. Фактически они становятся единственным государственным институтом Египта, который способен удержать эту страну от резких колебаний. Методом проб и ошибок военные учатся быть именно институтом – субъектом конкурентного политического процесса. Этим они будут напоминать армии Турции, Пакистана, Алжира. В то время как раньше, при Мубараке, они были составной частью репрессивного аппарата централизованной вертикали власти.
Институт азиатских исследований