Прошедший 9 июня этого года в Астане 16-й саммит Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) задал серьезную динамику для дальнейшего развития этой международной структуры. Прежде всего завершилась двухлетняя процедура приема Индии и Пакистана, которые теперь являются полноправными членами организации. К тому же председательство в ШОС перешло от Казахстана к Китаю, который в силу своего геополитического потенциала способен внести заметный вклад в продвижение позиций организации на международной арене. Важным стало и то, что в саммите ШОС впервые принял участие Генеральный секретарь ООН в лице занимающего эту должность в настоящее время Антониу Гутерриша.
Сквозь призму российско-китайских отношений
Очевидно, что большое влияние на деятельность ШОС оказывает фактор взаимоотношений между Китаем и Россией. Последние два года показывают наращивание разностороннего взаимодействия этих стран. Серьезный импульс этому процессу, в частности, дала достигнутая в ходе встречи 8 мая 2015 года в Москве президента РФ Владимира Путина и председателя КНР Си Цзиньпина договоренность о сопряжении Евразийского экономического союза (ЕАЭС) и «Экономического пояса Шелкового пути» (ЭПШП).
Позднее, 24 июня 2016 года, кстати, на полях 15-го саммита ШОС в Ташкенте главы данных государств и президент Монголии Цахиагийн Элбэгдорж подписали соглашение о создании экономического коридора Китай – Монголия – Россия. Это также укладывается в процесс развития ЭПШП, который, в свою очередь, является составной частью китайской инициативы «Один пояс, один путь». Реализация данной инициативы является сегодня ключевым направлением политико-экономической активности Китая в Евразии. Его интересы связаны с развитием сухопутных транспортных коридоров для обеспечения сравнительно быстрого по времени экспорта своих товаров в Европу, а также созданием устойчивого круга дружественных государств, по территории которых предполагается прохождение соответствующих маршрутов.
Безусловно, что Россия играет большую роль в этих процессах. Сама же она заинтересована в углублении всестороннего сотрудничества и стратегического партнерства с Китаем на фоне осложнения своих отношений с Западом. В том числе это касается расширения и укрепления ею своего транзитного потенциала. Поэтому Россия включилась в продвижение ЭПШП, а также содействует поддержке этого проекта в рамках ШОС. Примечательно, что Владимир Путин и Си Цзиньпин только в мае – июле этого года встречались четыре раза, в том числе накануне саммитов ШОС и G20. Возможно, что это позволило им договориться о занятии общей линии на данных мероприятиях.
Так, 14–15 мая 2017 года президент РФ находился с рабочим визитом в КНР, где принял участие в международном форуме «Один пояс, один путь». Причем, кроме Индии и Таджикистана, в этом мероприятии приняли участие главы других государств – членов ШОС. Проведение данного форума в преддверии Астанинского саммита было не случайным. В своем выступлении Си Цзиньпин обозначил значение инициативы «Один пояс, один путь» для своей страны и ее внешнеполитических партнеров, а также конкретные планы и намерения в рамках ее реализации. Это, в частности, увеличение активов действующего с декабря 2014 года Фонда Шелкового пути на 100 млрд. юаней, «стимулирование» китайских банков к выделению 300 млрд. юаней на поддержку различных проектов за рубежом, упрощение процедур в сфере инвестиций и торговле с участвующими в этих проектах странами, проведение консультаций по вопросам подписания с ними соглашений о свободной торговле и т. д.
В свою очередь, Владимир Путин, который выступил сразу за председателем КНР, выразил поддержку реализации рассматриваемой инициативе. По его словам, «…сложение потенциалов таких интеграционных форматов, как ЕАЭС, «Один пояс, один путь», Шанхайская организация сотрудничества, Ассоциация государств Юго-Восточной Азии способно стать основой для формирования большого евразийского партнерства». При этом российский президент обозначил и интересы своей страны, включая развитие Северного морского пути в связке с ЕАЭС и ЭПШП, а также привлечение китайских инвестиций (в частности, через Азиатский банк инфраструктурных инвестиций) в модернизацию транспортной и энергетической инфраструктуры на территории Сибири и Дальнего Востока.
Все это в определенной степени повлияло на то, что в итоговой декларации 16-го саммита ШОС нашел свое отражение следующий тезис: «Государства-члены приветствовали инициативу «Один пояс, один путь» и, высоко оценивая итоги Форума международного сотрудничества «Один пояс, один путь» 14–15 мая 2017 года в Пекине, высказались за их реализацию, в том числе путем координации международных, региональных и национальных проектов, ориентированных на сотрудничество в целях обеспечения устойчивого развития на основе принципов взаимного уважения, равноправия и взаимной выгоды».
Такое заявление дает возможность Китаю использовать ШОС в качестве одного из механизмов реализации и поддержки данной инициативы. Тем более что у большинства других входящих в организацию стран, включая Россию, относительно последней имеются свои собственные интересы. Единственным «несогласным» здесь является Индия, которая не приемлет идею строительства Китайско-пакистанского экономического коридора. Основанием для такой позиции Нью-Дели является то, что данный коридор должен пройти по территории спорного между ним и Исламабадом Кашмира. В связи с этим официальные представители Индии фактически пробойкотировали пекинский форум. Вместе с тем то, что эта страна все-таки согласилась с отмеченным выше тезисом Астанинской декларации глав государств – членов ШОС, стало серьезным результатом для КНР. Не исключено, что определенное влияние в связи с этим на Индию оказала поддерживающая ее вступление в ШОС Россия. Впрочем, и для самих индийцев было бы нелогичным в условиях долгожданного принятия в организацию «вставать в позу» из-за одного предложения в итоговой декларации саммита.
После Астанинского саммита 3–4 июля последовал официальный визит председателя КНР в Россию, в ходе которого он был удостоен ордена Святого апостола Андрея Первозванного за вклад в развитие межгосударственных отношений. Главы двух стран также приняли совместные заявления о дальнейшем углублении отношений всеобъемлющего партнерства и стратегического взаимодействия и о текущей ситуации в мире и важных международных проблемах.
Во втором из этих документов Владимир Путин и Си Цзиньпин отметили возрастающую роль ШОС как яркого примера «межгосударственных отношений нового типа» и созидательного фактора обеспечения безопасности и устойчивого развития на региональном и глобальном уровнях. Они также выразили следующие пожелания относительно дальнейшего развития организации:
1) скорейшая ратификация и имплементация принятой по итогам саммита Конвенции ШОС по борьбе с экстремизмом, а также совершенствование сотрудничества компетентных органов государств – членов организации по вопросам укрепления безопасности;
2) открытие дополнительных возможностей для наращивания многопланового сотрудничества в связи с вступлением в ШОС Индии и Пакистана;
3) укрепление межгосударственного взаимодействия «…в целях эффективного раскрытия потенциала ШОС в вопросах обеспечения безопасности, стабильности и устойчивого социально-экономического развития в регионе, создания человеческого сообщества единой судьбы».
При всем этом далеко не все между Москвой и Пекином проходит согласованно по линии как двустороннего взаимодействия, так и деятельности ШОС. В последнем случае «камнем преткновения» между ними является вопрос создания в организации собственного финансового института в лице Банка развития ШОС. В свое время Китай предлагал создать его посредством внесения государствами-членами пропорциональных взносов, отражающих уровень экономического развития каждого из них. В свою очередь, Россия предложила сделать таковым институтом Евразийский банк развития (ЕАБР). Фактически каждая из двух стран предлагает такой вариант создания данного банка, который обеспечит им здесь доминирующие позиции. В связи с этим решение рассматриваемого вопроса периодически откладывалось.
К данной теме вернулись 3 ноября 2016 года, когда по итогам прошедшего в Бишкеке заседания Совета глав правительств государств – членов ШОС было принято решение «О дальнейшей работе по созданию Банка развития Шанхайской организации сотрудничества и Фонда развития (Специального счета) Шанхайской организации сотрудничества». А в ходе Астанинского саммита президент Кыргызстана Алмазбек Атамбаев выступил за скорое создание Банка развития ШОС с расположением его офиса в Бишкеке. В пользу образования указанных финансовых институтов высказался также президент Таджикистана Эмомали Рахмон. Его аргументом стало то, что расширение экономического взаимодействия в рамках ШОС, включая реализацию крупных инвестиционных проектов регионального значения, нуждается в более эффективном финансовом сопровождении.
Скорее всего, Китаю выгодно финансировать различные проекты в рамках ШОС за счет средств Азиатского банка инфраструктурных инвестиций (АБИИ), основателем и ведущим акционером которого он является. Тем более что остальные государства – члены организации тоже входят в состав акционеров данного банка. Однако АБИИ, в котором участвуют 57 стран, ориентирован явно на цели глобального характера и, по крайней мере, не планирует стать финансовым институтом исключительно ШОС. Поэтому планирует ли использовать его КНР в интересах организации и каким образом, неизвестно. Пока же участники Астанинского саммита договорились только о «продолжении консультаций на экспертном уровне» относительно создания Банка развития и Фонда развития ШОС. Так что решение данного вопроса, судя по всему, займет неопределенное время. А в таком случае Китай получает карт-бланш на использование средств АБИИ и Фонда Шелкового пути на основе двустороннего сотрудничества с другими странами, входящими в ШОС.
Неоднозначное пополнение
Итак, региональная структура, некогда бывшая «Шанхайской пятеркой», де-факто стала «Шанхайской восьмеркой», расширив при этом географию своей деятельности за счет двух стран Южной Азии и выхода к Индийскому океану. Вместе с тем с увеличением ШОС своих рядов одновременно расширился и круг вопросов, которые могут время от времени подниматься участвующими в ней странами. Особое внимание у наблюдателей вызывают перспективы взаимодействия двух давних геополитических оппонентов – Индии и Пакистана. Несмотря на некоторую разрядку, в их отношениях по-прежнему сохраняется напряженность вследствие территориальных споров и терактов, совершаемых в индийских городах боевиками из соседней страны.
Кстати, по словам премьер-министра Индии Нарендра Моди, для его страны именно борьба с терроризмом и экстремизмом является важной частью межгосударственного сотрудничества в ШОС. Членство же Индии в организации способно дать новый импульс в борьбе с указанными угрозами. Индийский премьер также ожидает усиление содействия ШОС в установлении мира и стабильности в Афганистане. Помимо этого для Нью-Дели расширяются возможности для сближения с Китаем и Россией, которые уже являются ее партнерами по БРИКС, а также со странами Центральной Азии.
Вместе с тем отдельные индийские эксперты относятся к участию своей страны в ШОС скептически. По мнению, например, директора Фонда Карнеги в Индии Раджа Мохана, «Рост влияния Китая все больше ограничивает свободу маневра Индии в Южной Азии и в Индийском океане. А Москва, похоже, не испытывает особого желания помогать Нью-Дели в создании противовеса Пекину». В связи с этим эксперт считает, что вступление Индии в ШОС не позволит ей остановить «укрепление китайской мощи». А возможному взаимодействию с центральноазиатскими республиками будет препятствовать нежелание Пакистана открыть свою территорию для наземного транзита индийских грузов. Впрочем, не следует в этом видеть только «происки» соседа. В отличие от того же Китая Индия не проявляет заметных геополитических устремлений в отношении Центральной Азии да и не обладает необходимыми для этого финансовыми ресурсами.
Что касается Пакистана, то для него участие в ШОС может быть значимым в связи с одним из двух противоположных друг другу интересов. Либо он попробует использовать площадку организации и возможное посредничество Китая или России для урегулирования отдельных спорных моментов и, как следствие, постепенного налаживания диалога с Индией. Либо, наоборот, Исламабад будет стремиться к сближению с партнерами по ШОС в целях создания противовеса Нью-Дели. В то же время обе страны, в частности, объединяет заинтересованность в стабилизации ситуации в соседнем с ними Афганистане. Но насколько ШОС способен оправдать их ожидания в этом направлении, а также что готовы они сами внести в общие усилия по решению «афганского вопроса», пока не ясно.
Пакистан также участвует в международном проекте CASA-1000, ориентированном на поставки электроэнергии из Кыргызстана и Таджикистана ему и Афганистану. Проект предполагает строительство линий электропередачи общей протяженностью более 1200 километров. Данные строительные работы планируется начать в 2018 году. При этом, по заявлению СМИ, по итогам прошедшей в марте т. г. в Ашхабаде встречи президентов Узбекистана и Туркменистана обе страны рассматривают возможность своего присоединения к CASA-1000. Хотя при прежнем руководстве Узбекистан выступал против реализации данного проекта. С учетом всего этого, не исключено, что Пакистан так или иначе использует фактор своего членства в ШОС для сближения позиций указанных центральноазиатских республик относительно реализации CASA-1000. Тем более что в декларации Астанинского саммита отмечена важность продолжения взаимовыгодного разнопланового сотрудничества в сфере энергетики.
В целом, главы остальных государств – членов ШОС выразили положительные ожидания в связи с присоединением Индии и Пакистана. В частности, президент Казахстана Нурсултан Назарбаев отметил во время саммита расширение зоны ответственности организации с охватом территории с населением более 3 млрд. человек. А глава Кыргызстана Алмазбек Атамбаев высказался за адаптацию деятельности ШОС к новым реалиям, обусловленным ее расширением, и корректировку перспективных планов.
При этом положительное решение вопроса с приемом в члены ШОС Индии и Пакистана открывает аналогичную дорогу для других стран, являющихся наблюдателями в организации. В том числе это касается Ирана, чья соответствующая заявка продолжительное время не рассматривалась в связи с обострением ситуации вокруг ядерной программы этой страны. С подписанием же 14 июля 2015 года между Ираном и «шестеркой» международных посредников Совместного всеобъемлющего плана действий, существенно ограничивающего реализацию иранской ядерной программы, и снятием позднее с него международных санкций шансы на получение членства в ШОС увеличились.
За пару дней до Астанинского саммита помощник президента РФ Юрий Ушаков заявил о том, что «решение по членству Ирана уже назрело и его следует принимать быстрее». Тем самым Москва проявляет большой интерес к положительному решению данного вопроса, руководствуясь стремлением к расширению своего, ставшего за последнее время достаточно тесным, сотрудничества с Тегераном. Судя по всему, это обсуждалось участниками саммита в узком формате, но без представления каких-либо четких позиций. Возможно, что страны – основатели ШОС намерены какое-то время посмотреть, как проявят себя вновь вступившие государства и как это отразится на деятельности организации. Так что вопрос с возможным членством Ирана пока что остается открытым.
Под знаком безопасности
Как показали итоги Астанинского саммита, приоритетным направлением деятельности ШОС и взаимодействия входящих в нее стран по-прежнему остается обеспечение региональной безопасности. Так, говоря об итогах председательства своей страны в организации, президент Казахстана, в частности, отметил проведение совместных антитеррористических учений «Мирная миссия», международной антинаркотической акции «За мир без наркотиков» и мероприятия высокого уровня ШОС – ООН по вопросам борьбы против транснациональной наркопреступности.
На саммите также были рассмотрены результаты работы Региональной антитеррористической структуры (РАТС) ШОС. По сообщению директора исполнительного комитета данной структуры Евгения Сысоева, в 2016 году при участии РАТС совместными усилиями было предотвращено более 40 преступлений террористической направленности, включая 16 терактов. В свою очередь, главы государств выразили намерение продолжить развитие ее деятельности в интересах обеспечения безопасности на пространстве ШОС.
Участниками саммита также были приняты Заявление о совместном противодействии международному терроризму и Конвенция ШОС по противодействию экстремизму. Согласно первому из этих документов они отметили повышение активности террористических и экстремистских группировок на пространстве ШОС, выразив при этом абсолютную неприемлемость их использования для реализации геополитических целей. Была также отмечена необходимость коллективных мер по противодействию распространению идеологии и пропаганды терроризма и экстремизма, включая пресечение подстрекательства к совершению соответствующих преступлений, вербовки через интернет и т. д.
Особый акцент в заявлении был сделан на выработку и принятие согласованных мер в отношении лиц, возвращающихся на территории государств – членов ШОС после участия в действиях террористических организаций за рубежом. Такая постановка вопроса актуальна для всех этих стран, определенное количество граждан которых участвует в боевых действиях в Афганистане, Ираке и Сирии на стороне «Исламского государства» (ДАИШ), «Талибана» и других экстремистских формирований. Одновременно с этим была выражена поддержка переговорному процессу по урегулированию сирийского кризиса, проводимому с января этого года в Астане при участии представителей сторон конфликта и заинтересованных государств.
На прошедшем саммите ШОС были также подняты вопросы экономического и культурно-гуманитарного характера. В частности, президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев выступил за строительство проектируемой железнодорожной магистрали Китай – Кыргызстан – Узбекистан. Данный проект предполагает соединение железных дорог трех стран, а затем через Афганистан, Иран и Турцию – с европейской сетью железных дорог. А глава Таджикистана Эмомали Рахмон призвал к расширению сотрудничества в сфере энергетики, включая использование возобновляемых источников энергии, улучшению экологической ситуации и развитию «зеленой экономики».
В целом, отдавая приоритет вопросам обеспечения безопасности, ШОС вместе с тем позиционирует себя как межгосударственное объединение с широким кругом интересов и профилем деятельности. Хотя реализация под ее эгидой совместных экономических проектов представляется возможной после создания банка и фонда развития организации. Затягивание же с решением данного вопроса является одним из показателей того, что единство и согласие входящие в ШОС страны демонстрируют преимущественно на ежегодных саммитах. В остальное же время, как и в любой подобного рода структуре, здесь наблюдается сочетание конструктивного взаимодействия и всевозможных противоречий. А прием в ШОС новых членов в лице Индии и Пакистана способен усилить и то и другое. Так что предстоящий год китайского председательства вряд ли будет легким. Тем не менее организация показывает определенную устойчивость и поступательное движение вперед. Выход ШОС к новым горизонтам своего развития состоялся. Дальнейшие же ее перспективы во многом зависят от того, насколько будет обеспечен баланс между общими целями всех государств-членов и частными интересами ведущих из них.
