Главные вопросы к тенге сегодня связаны не с тем, что он падает по отношению к доллару. В конце концов, многие валюты развивающихся стран сегодня находятся в аналогичном положении. Из последних примеров декабря 2015 года – девальвация аргентинского песо и азербайджанского маната. Понятно также, что падение цен на нефть не может не сказываться на валютах нефтедобывающих стран.
Еще одно обстоятельство связано с ситуацией на мировых финансовых рынках, которые долгое время ожидали повышения ставки Федеральной резервной системы США и наконец дождались этого в декабре. Но пока ожидали решения ФРС, то закладывали свои ожидания в рост доллара по отношению к валютам развивающихся стран. Есть еще борьба за рынки сбыта, а более слабая валюта по отношению к торговому партнеру – одно из важных преимуществ в этом процессе. Поэтому Китай, например, в 2015 году постепенно ослабляет юань. В 2014-м это делала Япония.
Так что понятно, что редко кто за пределами США и других развитых стран сегодня может позволить себе крепкую национальную валюту. Казахстан не исключение. Хотя к курсу тенге есть много вопросов, на некоторые из которых нет четких ответов.
Например, Национальный банк отрицает, что он стремится к паритету тенге с российским рублем. Но последнее колебание курса тенге в середине декабря явно было связано с состоявшимся накануне колебанием рубля, которое было вызвано снижением цен на нефть. Хотя новый председатель Нацбанка Данияр Акишев справедливо отмечал, что цены на нефть не сразу оказывают влияние на курс национальной валюты. И это логично, хотя бы потому, что поставки продукции на текущий период времени осуществляются по подписанным ранее контрактам. Но если это так, то остается только один ориентир – курс российской валюты, к которому в декабре фактически оказался привязан тенге.
Здесь можно возразить, что курс тенге сегодня определяется в результате торгов на бирже, куда в настоящее время Нацбанк официально не вмешивается. И участники торгов могли отразить свои негативные ожидания от падения цен на нефть, как это, собственно, происходит в России. Но здесь надо иметь в виду, что в России гораздо больше валютный рынок. В то время как в Казахстане он по объективным причинам существенно меньше и, даже располагая сравнительно небольшими суммами, теоретически при определенных обстоятельствах можно оказать влияние на курс.
Это открывает широкие возможности для спекулятивной игры. Но более важно, что при отказе Нацбанка от активной политики участия на валютном рынке он начинает искать свои ориентиры, и таким ориентиром становится рынок России. Тем более что существует общий запрос казахстанского бизнеса на сближение параметров с российским рублем.
Потому что бизнес с декабря 2014 года столкнулся с жесткой конкуренцией с резко подешевевшей российской продукцией. При наличии общей таможенной территории нарушение паритета с российским рублем, связанное с ослаблением последнего, создает критическое положение для бизнеса, промышленности и государства. Бизнес теряет долю внутреннего рынка, государство рабочие места, сокращается налогооблагаемая база. У государства падают доходы и одновременно растут обязательства.
Собственно, в результате в августе – ноябре и возникла некая новая концепция валютной политики, которая фактически предусматривала сближение параметров с валютой России, основного торгового партнера Казахстана. Хотя, конечно, Нацбанк не может в этом признаться.
Но здесь возникает еще очень важный вопрос. У России в целом другая ситуация в экономике, в частности другие расходы, другие обязательства. Например, Москва много тратит на оборону и безопасность, много больше Казахстана. У России выше социальные обязательства, к примеру, пенсионеров 27 процентов населения, в Казахстане 10 процентов. Россия находится под санкциями, у нее закрыт доступ к мировым финансовым рынкам.
Соответственно, у России нет возможности финансировать дефицит бюджета за счет внешних заимствований. Она может это делать только за счет накопленных резервов или эмиссии. Но так как последний вариант не рассматривается, то остаются только резервы, при этом Резервный фонд, скорее всего, закончится в 2016 году. Следовательно, Москва фактически использует ослабление рубля, как средство выполнить свои бюджетные обязательства.
Собственно, у экономики России несколько другие задачи и другие условия, чем у экономики Казахстана. Общим у нас является только единая таможенная территория в рамках Евразийского экономического союза. Поэтому, с одной стороны, фактическое привязывание тенге к рублю выглядит логично. Но, с другой стороны, это вовсе не логично, потому что наша экономика таким образом разделяет все риски российской.
Но есть и еще одно интересное обстоятельство, на этот раз сугубо местного свойства. В 2015 году Россия оказалась в рецессии. Ожидается, что по итогам года ее ВВП сократится на 3,8 проц. по сравнению с 2014 годом. По предварительным оценкам, это означает, что российский ВВП составит примерно 67 трлн. рублей в сравнении с 71 трлн. по итогам 2014 года. При этом денежная масса в России не слишком сильно увеличилась. В 2014 году она составила 30 трлн. рублей, а в 2015-м, возможно, будет 33 трлн. Это прямое следствие достаточно жесткой монетарной политики российского правительства и Центробанка. Хотя в результате денежная масса по отношению к ВВП выросла с 42 до примерно 49 проц.
Напомним, что денежная масса по отношению к ВВП является очень важным показателем развития экономики. Это как наличие крови в кровеносной системе. Если ее мало, то экономика задыхается от ее недостатка, если много, то всегда есть риск как дополнительной инфляции, так и излишнего давления на национальную валюту. Размер денежной массы напрямую влияет на денежное обращение в стране. Грубо говоря, речь идет о том, сколько денег та или иная экономика может безболезненно переварить.
В развитых капиталистических странах уровень денежной массы обычно колеблется от 60 до 70 проц. к их весьма немаленькому ВВП. Более того, центробанки этих стран уже довольно давно поддерживают близкие к нулю процентные ставки выдачи кредитов экономике. Характерно, что в нынешней ситуации это не приводит к росту инфляции. Напротив, западные правительства переживают по вопросу дефляции.
В то же время в новых капиталистических экономиках, например в бывшем СССР, денежная масса традиционно меньше по отношению к их ВВП. Одна из причин связана с тем, что рост денежной массы как раз и ведет к росту инфляции и давлению на национальную валюту. Самый типичный пример, что выдача кредитов под разные проекты, далеко не всегда эффективные и качественные, а иногда и откровенно нереализуемые, ведет не столько к оживлению деловой активности, сколько к значительному выводу капитала. Отсюда, кстати, и спрос на валюту.
У нас в Казахстане денежная масса традиционно была ниже, чем в западных странах. В тяжелые времена конца 1990-х годов, когда нефть стоила 10 долларов за баррель, денежная масса вообще не превышала 7–9 проц. от ВВП, который сам по себе и так был не слишком большим. По мере роста цен на нефть денежная масса росла, правительства могли позволить себе больше. Но важно также, что в этом свою роль сыграло и общее развитие рыночной экономики. В ее структуре увеличивалось количество сегментов, росло число участников, увеличивалась текущая потребность в национальной валюте и скорость ее обращения.
В то же время, у нас размер денежной массы был несколько ниже, чем в соседней России. Несомненно, здесь сказывалось то, что в Казахстане был выше уровень долларизации экономики.
Стоит отметить еще одну интересную особенность Казахстана. У нас весьма значительный объем денежной массы был сконцентрирован в накопительном пенсионном фонде. В 2015 году его размер составил 5,5 трлн. тенге. До создания Единого накопительного пенсионного фонда (ЕНПФ) деньги находились в распоряжении частных фондов, которые почти все были афилированы с банками. Затем деньги все равно предоставлялись тем же банкам, но под более жесткие обязательства перед государством.
Существование ЕНПФ и его тенговых активов было также важным фактором для любых сценариев развития валютного рынка. Потому что очевидно, что государство ни при каких обстоятельствах не стало бы направлять этот объем тенге на валютный рынок.
С учетом текущих потребностей экономики страны в тенге для выплат зарплат, налогов, наличия тенговых депозитов и кредитов в банковской системе, а также тенге в ЕНПФ система была более или менее сбалансированной. Если бы даже все тенге, за исключением средств ЕНПФ, были брошены на валютный рынок, теоретически это легко могло быть купировано Нацбанком с его немалыми золотовалютными резервами. Но такого в принципе не могло произойти, даже если бы была серьезная игра против тенге со стороны всех участников рынка.
Однако любопытно, что в 2015 году в Казахстане денежная масса выросла. Причем за август она увеличилась на 11,2 проц., до 14,4 трлн. тенге, за ноябрь – еще на 5,8 проц., до 16,7 трлн. тенге. Всего с начала года рост денежной массы составил 30 проц. На самом деле это очень много. Если наш ВВП в 2015 году будет составлять около 40 трлн. тенге, то размер денежной массы по отношению к ВВП составит больше 40 проц. против 30 с небольшим в 2014 году. Причем если речь идет о жесткой монетарной политике, то размер денежной массы теоретически должен, напротив, сокращаться.
Интересно, что среди заявлений нового руководства Нацбанка было также расширение списка ценных бумаг, под которые может быть предоставлено кредитование банковской системе. Конечно, это не значит, что увеличение денежной массы происходило именно за этот счет. Но факт остается фактом – денежная масса в стране выросла, и это не могло не оказать своего влияния на курс тенге.
В целом, если рассмотреть все факторы, которые повлияли на падение курса тенге, то главное место, безусловно, займет девальвация российского рубля. При наличии общей таможенной территории это создает слишком большие риски для экономики страны и вынуждает принимать непопулярные в обществе решения.
Здесь стоит подчеркнуть, что экспортно-импортный баланс у страны по-прежнему положительный. Например, в сентябре 2015 года экспорт из страны составил 3,7 млрд. долларов, а импорт 2,1 млрд. долларов. Причем импорт падает быстрее, чем экспорт. Так что теоретически не должно быть дефицита валюты для обеспечения импорта. Хотя, конечно, есть еще и вывоз капитала и невозврат валютной выручки в страну, но разницу, опять же теоретически, можно закрыть за счет золотовалютных резервов. Они, собственно, и существуют для покрытия импорта в случае необходимости. Но это возможно только если в движение не пришла вся масса денег, которую в обычных условиях компании, банки и население держали в тенге. В этом случае цена вопроса возрастает.
В обычной ситуации усилий Нацбанка, возможно, было бы достаточно. Но в ситуации наличия единой таможенной территории с Россией и существования в связи с этим макроэкономических вызовов – уже нет.
Образовавшаяся зависимость от России привела к появлению в Казахстане совершенно парадоксальных идей. Председатель ассоциации предпринимателей Алматы Талгат Акуов предложил вообще перейти на российский рубль. Эта идея вызвала резкую отрицательную реакцию значительной части общественности, хотя другая ее часть в связи с этим просто промолчала. Но Акуов просто довел до абсурда логику возросшей зависимости тенге от рубля. Понятно, что переход на рубль, как и создание новой валюты в ЕАЭС, ведет к потере суверенитета. Потому что в таком случае будет только один эмиссионный центр, и он будет находиться в Москве.
Характерно, что в ноябре новое руководство Нацбанка активно скупало доллары, в общем было куплено около миллиарда долларов для пополнения резервов. Напомним, что примерно то же самое делал Центробанк России этим летом. Логика здесь в том, что сохранение резервов является более важным, чем поддержание курса национальной валюты. Поэтому при первой возможности центральные банки наших стран скупают валюту. Таким образом они способствуют ослаблению своей национальной валюты и одновременно увеличению ее предложения.
Если говорить о новом руководстве Нацбанка, то главный вопрос к его деятельности – это значительные колебания тенге на рынке. В декабре они были слишком большими. Каждое такое колебание можно представить как движение рынка, но нельзя забывать, что они открывают широкие возможности для зарабатывания денег в первую очередь финансовыми институтами. Нацбанк сегодня явно более толерантен по отношению к банковскому сектору, чем было раньше. Когда у нас тенге просто падал, это одна ситуация, но если он то падает, то поднимается – уже совсем другая.
Безусловно, что для населения все происходящее – это настоящий шок. Главные трудности здесь связаны с ростом цен, которые являются неизбежным следствием девальвации тенге. Хотя падение тенге спасает рабочие места, но общее ухудшение экономической ситуации все равно беспокоит гораздо больше.
