Асхат Шукуров
Во второй половине апреля произошло сразу несколько серьезных боестолкновений вооруженных сил Афганистана и оппозиции, которую в Кабуле связывают с движением «Талибан». Такая ситуация выглядит особенно пугающе в преддверии вывода из страны зарубежного воинского контингента, намеченного на 2014 год.
17 апреля афганские силовики при содействии военнослужащих НАТО провели серию контртеррористических операций, в результате которых, по сообщению МВД Афганистана, «были ликвидированы 38 талибов, конфискованы патроны, артиллерийские снаряды и взрывные устройства кустарного изготовления». Зачистки проходили сразу в нескольких провинциях страны – Кунар, Нангархар, Лагман, Кандагар, Забуль, Газни, Пактия и Нимроз.
Реакция противников Кабула не заставила себя долго ждать. В тот же день в северной провинции Джаузджан были обнаружены тела четверых солдат афганской армии, ранее захваченных в плен талибами, а также труп еще одного заложника – гражданина Турции, занимавшегося перевозкой товаров. 19 апреля в провинции Газни погибли 13 местных жителей, которые состояли в некоем антиталибском ополчении. Ответственность за нападение на них взяли на себя представители движения «Талибан». 22 апреля они заявили о захвате вертолета компании Horasan Cargo Airlines, который совершил вынужденную посадку в провинции Логар. Находившаяся на его борту команда иностранных инженеров, а также пилоты – граждане России и Афганистана, оказались в плену.
Несомненно, любая эскалация напряжения в Афганистане, где конфликт продолжается более тридцати лет, настораживает всегда. Но вдвойне тревожно становится от того, что жертвами боевых действий все чаще оказываются мирные жители, в том числе иностранцы. Причем многие эксперты полагают, что дальше будет только хуже. Например, нынешнее ухудшение обстановки в стране дает основание наблюдателям утверждать, будто уход американцев и их союзников неизбежно приведет к обострению внутриполитической борьбы в Афганистане, как это происходило в 1990-х годах.
Подобные взгляды, кстати, разделяют и высокопоставленные военные стран Запада. Так, председатель Объединенного комитета начальников штабов США генерал Мартин Демпси еще в начале апреля назвал движение «Талибан» долговременной угрозой безопасности Афганистана. «Даже через десять лет они могут быть способны контролировать некоторые территории страны», – считает он. С ним солидарен командующий Международными силами содействия безопасности в Афганистане генерал Джозеф Данфорд. Он заявил, что «сомневается в идее включения талибов в легальную политическую деятельность к 2014 году».
Доклад Пентагона, обнародованный в декабре прошлого года, указывает на другую серьезную проблему – боеспособность афганской армии и полиции по-прежнему остается на крайне низком уровне. Неготовность афганских органов правопорядка самостоятельно и эффективно решать проблемы безопасности отчетливо продемонстрировали события в афганском Бадахшане. В течение февраля и марта текущего года боевики терроризировали местное население и власти бадахшанского уезда Вардудж. Сотни семей вынуждены были покинуть свои дома, опасаясь агрессии со стороны боевиков, среди которых, по мнению официальных лиц Кабула, были члены организации «Аль-Каида», «Исламского движения Узбекистана» и «Талибана». Лишь в начале апреля афганским военным при помощи авиации НАТО удалось выбить боевиков из сел Вардуджа, но к середине месяца часть из них вернулась обратно.
Все это заставляет думать о том, что будет с Афганистаном и его обществом после 2014 года, когда страну покинут основные силы США и НАТО. Какую форму примет гражданский конфликт, не перейдет ли он на качественно новый уровень, как это произошло после того, как советские войска оставили Афганистан в 1989 году? Кто и как будет контролировать страну, где выросло не одно поколение людей, умеющих только воевать? Не превратится ли Афганистан в центр распространения в регионе религиозного экстремизма и политического радикализма?
Последнее особенно актуально с учетом того, что на севере страны в провинции Бадахшан, как уверяют в Кабуле, действуют международные террористы из разных организаций. По мнению российских экспертов, талибы и их сторонники из «ИДУ» и «Аль-Каиды» устраивают плацдарм для прорыва в страны Центральной Азии или, возможно, Китай. В этом смысле афганский Бадахшан действительно занимает уникальное геостратегическое положение, соседствуя одновременно с Таджикистаном, Китаем и Пакистаном. Если афганским силам правопорядка не удастся взять под свой контроль эти районы страны, никто не даст гарантий, что боевики не окажутся по другую сторону границ.
А это может быть серьезной проблемой не только для соседей Афганистана, но и тех региональных и мировых держав, кто так или иначе вовлечен в процесс межафганского урегулирования. Именно поэтому военно-политическая обстановка в данной стране сегодня привлекает внимание всего мира.
Сложное положение и события двадцатилетней давности, когда жесткая внутриполитическая, межобщинная и межэтническая конкуренция между пуштунами, с одной стороны, и таджиками, узбеками, а также шиитами-хазарейцами – с другой, разорвала Афганистан на части, не позволяют делать радужные прогнозы по поводу дальнейшего развития ситуации. При этом в одних странах талибы рассматриваются как часть решения афганской проблемы, в других – как главное препятствие на пути к мирному урегулированию. Например, в России уверены, что Вашингтон должен непременно доделать начатую им в 2001 году работу по уничтожению талибов. В Москве с подозрением относятся к тому, что США пытаются наладить диалог с этими самыми непримиримыми и последовательными противниками Запада и президента Хамида Карзая.
Карзай, в свою очередь, тоже испытывает беспокойство по поводу будущего. Он не раз давал понять, что нынешний демократический режим при нем или его преемнике может повторить судьбу прокоммунистического режима Наджибуллы, который, лишившись поддержки со стороны России, мгновенно потерял власть.
Между тем понятно, что Вашингтон и его европейские союзники не заинтересованы в кардинальном изменении обстановки в Афганистане после 2014 года и постараются не допустить сползания страны в хаос. Именно поэтому США и НАТО подстраховываются и планируют оставить на территории страны от 8 до 12 тысяч военнослужащих. Их основной функцией в дальнейшем должно стать обучение сотрудников силовых структур – армии и представителей органов охраны правопорядка Афганистана. Но одновременно американцы заостряют внимание на необходимости интеграции умеренных слоев из «Талибана» в политический процесс.
По всей видимости, западная коалиция исходит из иракского опыта и пытается повторить его на афганской земле. Действительно, вывод зарубежных войск из Ирака, несмотря на сохраняющиеся там проблемы в сфере безопасности, не привел к ликвидации той общественно-политической системы, которая была создана после свержения режима Саддама Хусейна при непосредственном американском участии. Возможно, все дело в том, что перед выводом войск из Ирака Вашингтон сформировал хорошо отлаженную и пока успешно действующую систему противовесов основных политических групп этой страны, состоящих из иракских шиитов, суннитов и курдов. В том или ином виде она учитывает потребности практически всех элементов общества и такое положение вещей в настоящий момент вполне устраивает иракцев. Но самое интересное, что система сдержек и противовесов может эффективно работать только при посредничестве со стороны США, гарантирующих сохранение баланса сил.
Не исключено, что именно из этих же соображений в Афганистане американцы пытаются найти общий язык с теми, кого сегодня называют талибами. Для Вашингтона крайне важно найти место в афганской политической системе для представителей влиятельных оппозиционных пуштунских племен и организаций, чтобы в дальнейшем они не выступали в роли конкурентов и соперников центральной власти. Прежде всего речь, конечно же, идет о талибах, которые на первый взгляд представляют основную угрозу.
Проблема, однако, заключается в том, что «Талибана» в привычном виде давно не существует. Движение было сформировано при непосредственном участии Пакистана для решения вполне конкретных геополитических задач. К примеру, для открытия торговых дорог в Центральную Азию. Поэтому быстрое уничтожение отрядов талибов осенью 2001 года во многом было связано с тем, что Исламабад отказался от их прежней поддержки из-за давления Вашингтона. США взамен пообещали Пакистану необходимые его экономике инвестиции, признали его в качестве ядерного государства и усилили с ним военно-техническое сотрудничество.
Именно отсутствие организационной структуры у афганских боевиков, аморфность вооруженного сопротивления все это время позволяло Кабулу и командованию международных сил называть талибами тех или иных оппозиционных пуштунских лидеров и при этом вступать с ними в контакт. Например, в 2008 году британцы фактически передали под контроль так называемых талибов несколько городов и населенных пунктов в провинции Гильменд. В разное время с движением «Талибан» связывали бывшего премьер-министра страны Гульбеддина Хекматиара, а также семейство Хаккани из немногочисленного, но довольно воинственного и влиятельного племени задран.
Между тем после 2001 года Пакистан продолжал налаживать неформальные связи с пуштунскими полевыми командирами и вождями племен, что нередко вызывало раздражение Вашингтона и Кабула. Поэтому открытие представительства «Талибана» в Катаре, о котором говорится в последние месяцы, может косвенно указывать на наличие неких договоренностей между Вашингтоном и Исламабадом. Не исключено, что американцы сознательно идут на увеличение роли Пакистана в Афганистане, в обмен на то, что он будет поддерживать их усилия в межафганском урегулировании и их меры по стабилизации положения после 2014 года. Для пакистанского руководства это реальный шанс оказывать влияние на афганскую ситуацию или часть пуштунского общества. Таким образом, Исламабад может сдерживать рост пуштунского национализма или не допускать ситуации, при которой новые афганские власти смогли бы поднять болезненный для него вопрос о «линии Дюранда», которую в Кабуле не признают в качестве государственной границы.
Естественно, наличие подобных договоренностей ограничивает маневры собственно Кабула. Поэтому Карзай очень критично относится к попыткам Вашингтона усадить его за стол переговоров с талибами, а по сути, с теми оппозиционными пуштунскими племенами, которые могут иметь связи с Пакистаном. Отсюда и постоянные выпады против Исламабада, который, по его словам, «продолжает поддерживать талибов».
Весьма показательно, что еще в середине марта Карзай резко выступал против инициатив Вашингтона. Однако после неожиданного визита 26 марта в Кабул госсекретаря США Джона Керри он вдруг изменил свою позицию. Более того, 1 апреля Хамид Карзай летал в Катар, с эмиром которого обсуждал в том числе и вопросы об открытии представительства «Талибана» в Дохе. Любопытно также и то, что перед встречей с Карзаем Керри провел переговоры с главой пакистанской армии генералом Ашфаком Кияни в Иордании, в ходе которых были подняты проблемы безопасности в Афганистане и регионе Южной Азии в целом.
Трудно отделаться от ощущения, что Карзая просто поставили перед фактом и предложили сыграть отведенную ему роль. Отсюда неудивительно, что по возвращении из Катара он не только высказался о возможности перемирия с талибами, но также заявил, что даже «Мулла Омар может выставить свою кандидатуру на пост президента на выборах», которые пройдут в следующем году. Понятно, что такая возможность выглядит наименее реалистично, но, скорее всего, слова были адресованы тем, кто может стоять за вооруженной оппозицией Кабулу, например Пакистану.
В этой связи наиболее интригующим выглядит тот факт, что обострение вооруженного противостояния в Афганистане совпало по времени с усилиями внешних сторон по урегулированию конфликта. Несомненно, что оживление военно-политической обстановки произошло не само по себе, а является отражением скрытых политических или геополитических процессов, которые идут в Афганистане и вокруг него. Наверняка Карзай по собственной инициативе или при поддержке США, хочет повысить политические ставки перед началом переговорного процесса. Лучше всего это можно сделать, максимально ослабив позиции противника. Поэтому в апреле были проведены зачистки сразу в нескольких провинциях страны.
Вероятно, теми же соображениями руководствовалась и вооруженная оппозиция. Это может объяснить, почему столкновения наблюдались не только в южных и юго-восточных провинциях, где традиционно сосредоточены сторонники движения «Талибан», но также в северных районах страны, где проживают преимущественно этнические меньшинства. Но интереснее всего то обстоятельство, что в провинции Газни и, возможно, в других местах появились некие антиталибские ополчения. Их создание и формирование требует определенных политических и финансовых усилий со стороны Кабула. Впрочем, нельзя исключать, что это тоже является частью стратегии Запада. Таким образом, он может, с одной стороны, давать Кабулу гарантии преемственности режима, а с другой – несколько ограничивать активность нелояльных центру пуштунских племен и деятельность Исламабада на афганском направлении.
Но тогда логичнее всего предположить, что сегодня в Афганистане при содействии Вашингтона начинается важный этап по формированию тех правил игры, которых должно придерживаться государство и общество после 2014 года. Это задача трудная, но вполне выполнимая. Если, конечно, не произойдет какой-нибудь форс-мажор или другие внешние силы не захотят вмешаться в большую геополитику.
публикация из журнала "Центр Азии"
март-апрель 2013
№ 2 (84)
